Свет Че Гевары

Снова этот день, и я снова не знаю, что сказать. Сегодня, когда его нет, мы зачастую равнодушно выражаем ему свое почтение. Такая пошлость, такое мещанство. Я должна сказать и верю, что буду услышана. Культ личности оказался совсем не таким, которого мы ждали. Он – на футболках, на сумках, на плакатах, но – не в душе. Его лицо знают – его идеи забыты. Самое страшное, что могло с ним случиться – случилось. Расфасованный товар, успешный модный бренд… Проклятье! А он – жил так, как должно жить. Горел, боролся, жил идеей, верой, идеалом. А мы с постной миной проходим мимо его коммерческих изображений, говоря друг другу бред вроде: «капиталистические ублюдки», но и сами не далеко ушли. Потому что не живем так, как жил он – одним порывом, жаром души и дыханием других.

Скажите мне, что он жил только для себя – и я брошу в вас камень. Каждую минуту своей жизни, своей борьбы он посвятил другим. Мы знаем, что только так и можно жить – но боимся оторваться от уюта, быта, пересудов за спиной – мало ли что кого держит. Человек, который положил жизнь за других, должен писаться с большой буквы. Поэтому я говорю: «Сегодня с нами нет Команданте Че Гевара», и мне тяжело это говорить. Я слишком ему благодарна, он слишком многому научил меня. Этот свет, который так ярко горел в нем, зажигает других и сейчас. Когда мне говорят: «От него отвернулся весь мир», я пожимаю плечами. Какой мир? Западный? Сытые довольные люди на чистых простынях, для которых он экстремист? Они и представить себе не могут то измождение, в котором он встретил свой последний рассвет, боль душевную и физическую, ночи без сна и постоянные разрывающие мысли о тех людях, кто еще несчастнее…

Я знаю твердо – так жить я не смогу никогда. Но мир становится светлее, если знать, что он – был. Не легенда, не миф, а живой человек из плоти и крови, хоть иногда в это трудно поверить. Я вспоминаю рассказы очевидцев о его последних минутах, и мне становится очень страшно. Могли бы вы, зная о своей скорой смерти, ласково говорить с охранником, с вражескими офицерами? Я – нет.

Когда я вспоминаю о нем, мне в первую очередь вспоминается его улыбка. И игры, которые он устраивал для «барбудитос» – детей. И споры с Фиделем, что женщин-партизанок нельзя отправлять на огненные рубежи. И… Ох, слишком много хорошего мне вспоминается.

Его нет в живых, но он здесь, с нами.

Мы Вас не забудем, Команданте! Как бы это глупо не звучало. Когда-нибудь, когда над островом Свободы разольется в томном небе красная заря, он выйдет, слегка покачиваясь от усталости, из своего кабинета в Ла Кабанья и скажет в своей всегдашней грубовато-добродушной манере что-нибудь вроде: «Что же вы здесь без меня наворотили?», и все встанет на круги своя. И будет общество равноправия, добра и справедливости, где не будут умирать от голода дети, где не будет войн, убийств и насилия, и начнется новая эра. Понимаете, не может быть по-другому.

Просто не мо-жет.

Будет Свет, будет Мир.

Простите меня, Команданте, что я не могу жить, как Вы.

До Вечности – Hasta la Victoria siempre!

(И он обязательно ответит: «Ну и глупость же ты здесь наговорила!» И улыбнется).

…Вы приходите с легким ветром,

С солнечным светом,

Чтобы озарить знамя

Светом Вашей улыбки…

Спасибо. Большое Вам спасибо.

Дарья Яхиева,

учащаяся 11 класса

г.Хабаровск