Кто за
бардак в ответе?
Иваныч, сосед сверху, голосовал за Ельцина.
В то время, когда Та Ещё страна была в размышлениях, –
разваливаться, или нет, – Иваныч расклеивал на
заборах карикатурные листовки, где пожилые люди, увешанные медалями, гавкали со
слюньми на богатырского БорисНиколаича.
– Иваныч, Ельцин туда пролез на
плечах компартии, а теперь, забравшись наверх, швыряет партбилет в рожу тем,
кто его туда втащил. Это что, не
предательство? Предательство. Или, как минимум, – неблагодарность! Он и
с народом так же поступит! – говорили ему.
– Он единственный там по-настоящему народный. Он
подлинный мужик, он русский, и он уберёт это старичье,
которое народу жить запрещает, – отвечал Иваныч.
Прошли годы. Сначала
продажные годы. Потом голодные годы. После них бандитские годы.
Завод Иваныча сначала был раздербанен на какие-то тараканьи артельки,
которые стали закрываться одна за одной со скоростью
питерской электрички. Весь дом каким-то странным образом оказался на улице.
Вместе с Иванычем. Появились новые формации. Нищих,
кинутых, обманутых и обманщиков. Была ещё одна: формация как-то лавирующих. В неё и вошёл Иваныч.
Когда Иваныча встречали
представители других формаций, некоторые говорили ему, что в окружающем беспределе есть и его, Иваныча
вина. Пусть маленькая, но есть. Вина весом в один голос.
– Он, гнида, всех обманул, и меня тоже, – пытался
оправдываться Иваныч, когда сестринские сбережения,
на которые можно было раньше купить «Жигули» превратились в одну пару клееных
китайских туфлей.
– Мы тебе говорили, ты знал, – отвечали ему, – это и твоя
вина тоже.
– Если бы я знал, что он до этого доведёт, я бы ни в жись!, – клялся Иваныч, когда шахтёр Карпуха
плакал от бессилия найти денег, чтоб одеть дочку в первый класс.
– Это из-за таких, как ты, он к власти пришёл, – звучал
ответ, – ни я получки полгода не получаю, ни мать пенсии!
И тут Ельцин добровольно сложил с себя все полномочия.
Круговерть покатила дальше, потихоньку у народа стали заводиться какие-то
надежды. И деньги. Дворовые формации стали внешне более респектабельными, все
площадки перед окнами заполнили машины местных жителей.
Однако снова периоды, снова голосования, и вот, наконец, Иваныч вышел в вечерний двор со счастливой умиротворённой улыбкою, освещающей окружающие ландшафты, припорошенные
сероватым снегом.
– Иваныч, дорогой, что случилось?
– изумились пенсионеры, сидящие на свежих дворовых лавочках, – неужто праздник какой?
– Праздник, не праздник, а груз мой на вас переместился,
– ответил умиротворённый Иваныч, – я за него не
голосовал. Теперь за весь тот бардак, который вокруг творится, – вы отвечаете.