Как Октябрь решал насущные проблемы

Часть 1. Земля и жилье

Анализируя опыт Парижской Коммуны, Ленин считал ошибкой французских революционеров недостаточно интенсивно проводимую ими «экспроприацию экспроприаторов».

«Пролетариат остановился на полпути: вместо того, чтобы приступить «к экспроприации экспроприаторов», он увлекся мечтами о водворении высшей справедливости в стране, объединяемой общенациональной задачей; такие, например, учреждения, как банк, не были взяты, теории прудонистов насчет «справедливого обмена» и т.п. господствовали еще среди социалистов» ( В.И.Ленин, «Уроки Коммуны»).

Понятно, что не только банк, но и все другие жизненно важные для народа хозяйственные сферы революция должна была вырвать из рук подавляемого силой оружия класса эксплуататоров. Это вопрос выживания.

Большевики умели изучать опыт прошлого, выводить из проведённого анализа боевую теорию и применять её на практике. Ленин, в отличие от многих авторов и аналитиков, развивая теоретическую мысль, всегда имел в виду практику... Когда в России в 1917 году к октябрю месяцу на повестке дня стояла пролетарская революция, русский рабочий класс во главе с партией большевиков и Лениным уже имел четкое понимание, каких ошибок прошлого допускать не стоит.

Для того чтобы не совершить упомянутого упущения парижских коммунаров и не потеряться в мечтаниях о светлом будущем в ущерб стремительному настоящему, взявшие власть Советы предприняли ряд действий, которые стали решением для многих вызревавших в веках вопросов.

Одним из первых дел Октябрьской революции стала экспроприация земли.

От решения аграрного вопроса французские революционеры 1871 года были далеки, они просто не успели приступить к рассмотрению проблем деревни.

В России в 1917 году «Декрет о земле» смог сразу показать многомиллионной массе крестьян, что новая власть не собирается миндальничать с помещиками, владевшими до этого львиной долей обрабатываемых земель. «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно и без всякого выкупа». Теперь вся земля передавалась в собственность уездных Советов крестьянских депутатов и волостных земельных комитетов, где заседали выбранные крестьянами представители. От помещиков отбирался и рабочий инвентарь, порча которого объявлялась тяжким преступлением, караемым революционным судом. Ничего подобного в России раньше не бывало. Все прежние земельные реформы и изменения всегда проводились в интересах эксплуататорских классов. После таких милостей дореволюционных властей крестьяне становились только беднее и бесправнее, их жизнь ухудшалась, а богатства помещиков и связанных с аграрным сектором капиталистов росли.

Например, знаменитая реформа по отмене крепостного права 1861 года, дарованная «царём-освободителем», привела к отчуждению от крестьян свыше одной пятой доли от той площади земли, которой они распоряжались ранее. Бедняки, страдающие от превратностей погоды и неурожаев, хлебнули горя и от размежевания земли помещиками. Крестьяне остались кто без выпасов, кто без лугов, кто без водопоя. И при этом выплачивали выкуп помещикам в течение десятков лет. Бывшие крепостники получили сотни миллионов рублей. Такая реформа хорошо помогла, по словам Ленина, феодальной монархии превратиться в буржуазную монархию, то есть господствующие эксплуататорские классы решили на время вопрос собственного выживания. Но улучшение жизни крестьян авторами законов 1861 года даже и не предполагалось.

Другая аграрная реформа, «столыпинская», проводившаяся в период с 1906 по 1915 год, имела целью превратить общинное земледелие в капиталистическое. Крестьян переселяли в безлюдные районы, поощряли ведение частного хозяйства, кредитовали. Однако все эти мероприятия не предполагали, опять же, улучшение жизни землеробов и животноводов...

Царское правительство желало лишь перезапустить аграрный сектор, чтобы земельные собственники и капиталисты могли продолжать получать свои прибыли, эксплуатируя крестьян, чтобы более интенсивное экономическое развитие вновь позволило российским капиталистам наравне с капиталистами ведущих держав грабить остальной мир.

Но «столыпинская» реформа шла плохо. Переселенцы массово возвращались на прежнее место жительства, отделение от общин происходило в довольно слабом темпе. Из крестьянской массы выделились деревенские капиталисты, кулаки, которые эксплуатировали своих собратьев ничуть не меньше, чем прежние захребетники. Значительная масса жителей деревни стала ещё более бесправной и обнищавшей.

В октябре 1917 года крестьяне, привыкшие к постоянному кидалову, увидели от новой революционной власти долгожданное решение насущного вопроса. К тому же, сами представители деревенской бедноты в числе делегатов II съезда Советов активно участвовали в принятии земельного декрета. Земля национализировалась и делилась теперь «между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительской норме». В результате действия «Декрета», на земле теперь остались только крестьяне. Развитие сельского хозяйства уже зависело в том числе и от их внутренней борьбы, которая тоже являлась борьбой классовой.

Надо сказать, что уравнительное землепользование расходилось с аграрной программой большевиков, но крестьяне, получив то, о чём давно мечтали, теперь смогли увидеть в течение последующих лет все противоречия подобной формы организации сельского хозяйства. Лишь пройдя через этот этап, настрадавшись от неэффективности обработки малых участков, от эксплуатации со стороны кулаков, от невозможности внедрять современные технические средства обработки земли и ведения животноводства, крестьяне были готовы к созданию колхозов, этих механизированных и по-научному организованных предприятий по производству сельскохозяйственной продукции.

Другим важным шагом Советской власти стала экспроприация жилых помещений. По декрету Совета Народных Комиссаров от 30 октября 1917 года городские самоуправления получили право занимать пустующие помещения, пригодные для жилья, под квартиры для граждан, нуждавшихся в жилище. Двумя днями до этого было принято постановление «О жилищном моратории». Благодаря этому документу семьи солдат освобождались от платы за снимаемые для жилья квартиры.

Некоторые наши современники, страдающие «о России, которую мы потеряли», обычно стыдливо умалчивают об условиях проживания городских рабочих до Октябрьской революции. Чаще всего семьи городского пролетариата ютились либо на мало пригодных для проживания чердаках и в подвалах, либо размещались в специальных рабочих казармах. Бараки, разделённые на крохотные пятачки фанерными или тряпочными перегородками, превращали повседневную жизнь рабочих и членов их семей в наполненный антисанитарией людской муравейник.

За съём подобных помещений часто приходилось платить втридорога. При этом у заводовладельца, организовавшего быт работников, имелся дополнительный аргумент для борьбы с непокорными — выселение. Тех, кто «качал права», вышвыривали на улицу вместе с домочадцами и со всей домашней рухлядью. Такие мелочи как водопровод, канализация, обустроенные дворовые территории часто совсем отсутствовали в рабочих кварталах, расположенных даже в центрах больших городов.

С приходом к власти в 1917 году, пролетариат твёрдо заявил о своём праве на жилище. Сразу же начался процесс переселения трудящихся из чердаков, подвалов и казарм в дома буржуазии. На тот момент вопрос размещения городских жителей можно было решить только способом уплотнения. Война и разруха пока не давали возможности развернуть массовое строительство нового удобного жилья для рабочих, поэтому приходилось использовать имеющие площади. Капиталисты и их прислужники в городах часто имели просторные и благоустроенные по меркам тех времён квартиры. Пока кто-то страдал от тесноты, сырости, вони и отсутствия тепла, другие изнывали от нехватки «восьмой комнаты под библиотеку». Много богатых помещений просто пустовало, пока их обеспеченные владельцы путешествовали, воевали или решали где-то свои частные вопросы.

Новая власть распорядилась однозначно: тот, кто работает, должен быть вырван из нужды и тесноты и приобщён к благам цивилизации. В одной только Москве в ноябре-декабре 1917 года было реквизировано 216 домовладений и переселено 20 тысяч рабочих семей. Буржуи кряхтели и наливались ненавистью к городской бедноте, превратившейся в их соседей по квартирам. А пролетарии, наконец-то, получили, пусть пока и в недостаточном объёме, так необходимое им жильё. Предстояло построить ещё целые города, но начало решения квартирного вопроса было положено.

Вячеслав Сычёв