СЛУШАЙ МОЮ КОМАНДУ!

От редакции. На стр. 8 мы сообщили читателям горестную весть об уходе из жизни нашего товарища и соратника по борьбе за социалистическое будущее страны С.А. Ложкина. Все подлые годы временно победившей контрреволюции он был в рядах борцов и стремился поднять наш народ, его молодежь на самую справедливую, честную и целеустремленную борбу за самое справедливое социалистическое общественное устройство. Его рассказ, который был опубликован несколько лет назад под псевдонимом В Смоляков, о том, чем сегодня бывают больны зовущиеся коммунистическими организации и о главном лекарстве от этих болезней.

Сегодня вечером я, наконец, сделал это.

Возможно, я еще б долго колебался, но наваждение, изводящее меня каждую ночь, просто достало. Вот уж, что называется, допрыгался. Десятки раз читал, как кому-то снится один и тот же сон, и нате вам, еженощно просматриваю повторяющийся сюжет. И, что характерно, главный герой моих сновидений мучается, по сути, от тех же проблем, что и я. Ну, прямо как в романах.

Ежедневно с чертыханьем пытаюсь убедить себя, что никакого отношения к младшему политруку, попавшему в первые дни войны в окружение, не имею. Что мы, живущие в наше подлое время, даже и «близко не стояли» к героям тех лет, но ничего не помогает – настает вечер, и снова неизвестный оператор прокручивает в моей голове «кадры» из той далекой поры. Стоит только заснуть, как сразу вижу небольшую лесную поляну, окруженную высокими деревьями, мутноватый ручей, возле которого расположился десяток бойцов и два командира – остатки стрелкового батальона. Сидящий возле дерева злой комбат отчитывает только что вернувшегося из разведки красноармейца: «Опять ни разведданных, ни продовольствия? Сколько можно ходить впустую? Попробуй, повоюй с такими помощниками!».

– Да разве у них чего-нибудь допросишься, – мямлит в ответ разведчик, – только и говорят, что вы нас бросили, а нам теперь надо с немцами жизнь налаживать.

– Так ты опять с этим старостой разговаривал? – свирепеет комбат, – там кроме него никого нет что ли?

– Другие вообще молчат, разговаривать отказываются. А староста сказал, чтоб уходили поскорей, а то он немцам пожалуется.

– Вот гад, да куда же мы уйдем без жратвы, да еще с ранеными?

Командир замолкает, тоскливо глядя на пустую фляжку, в которой когда-то плескался спирт. Затем медленно переводит взгляд на обтрепанных, изнеможенных солдат и тихо произносит: «Отвоевались...».

Полулежащий неподалеку, раненный в правую руку младший политрук пытается что-то возразить, но комбат только машет на него рукой.

Остальная часть сна воспроизводится особенно четко. Собственно, остаются только размышления политрука: «Почему командир уже четвертый день приказывает всем оставаться на одном месте? Почему посылает в разведку одного и того же бойца, причем в одну и ту же деревню? Нельзя же столько времени сидеть и ничего не делать! Ведь наше спасение в движении!»

Почти физически ощущаю, как мучительно ищет человек выход из сложившейся ситуации: «А, может, принять командование на себя? Ведь еще немного, и положение станет безвыходным, да и сержант Кривцов уже в открытую говорит, что надо сдаваться. Все его слушают и, хотя скрипят зубами, молчат».

Дальше, удивительным образом, мысли молодого политработника, жившего почти семьдесят лет назад, начинают напоминать мои собственные. Он так же спрашивает себя: «Да будут ли меня вообще слушать? Ведь кто я, а кто – комбат. И авторитет у него огромный, он еще до войны считался одним из лучших офицеров полка, и звание с моим не сравнить. А я только два с половиной месяца назад окончил ускоренные курсы, меня и бойцы-то толком не знают. Да и что, в конце концов, я могу им предложить? Сержант Кривцов не зря зовет всех сдаваться, – шансов прорваться к своим у нас действительно мало. Могу ли я в этой ситуации взять ответственность на себя?»

На этом месте я всегда просыпаюсь. И, лежа в постели, пытаюсь представить, как должен был поступить этот политрук.

Теоретически все выглядит довольно просто, – встать, вытащить ТТ и первым делом пристрелить Кривцова. Затем зычным голосом произнести: «Слушай мою команду...» – и отдать приказ: «Ночью трем бойцам проникнуть в деревню, зайти в дом к старосте и забрать там провиант. Если фашистский прихвостень начнет сопротивляться, – ему так же – пулю в лоб. Комбату стать в строй в качестве рядового, ну а утром выступаем – направление – на восток!».

Здесь я обычно вспоминаю про сегодняшний день, и мой волевой настрой сразу улетучивается. Невольно представляю нашу небольшую коммунистическую организацию, которую постоянно сотрясают раздоры. Всплывают в памяти все наши беды: то вождь никого, не спрашивая, заключит союз непонятно с кем, то известные в партии люди начинают нести разную чушь – от националистической чепухи до анархической дури. А остальные молчат, хотя многим это не нравится. Уже и работы по сути никакой не ведется, но никто не осмеливается хотя бы сказать об этом. А уж о смене руководства даже и заикаться боятся – разве можно – такие заслуженные люди. Так и живем от собрания к собранию. Теряем людей, теряем лицо и... молчим. А жизнь тем временем проходит. Все больше слышу от соратников не об акциях и митингах, а о «шкурных делах». Что ж, их понять можно – нет результата, значит, нет и партии, а самое страшное – нет надежды.

И вот тут меня, как того младшего политрука, начинают мучить крамольные мысли: «А, может, мне с моими друзьями попробовать что-то сделать? Ведь все равно больше некому. А то еще немного, и от организации ничего не останется. Вон и вождь все чаще намекает, что пора «ложиться» под солидных людей».

Но, точно как героя моих кошмаров, меня сразу одолевают сомнения: «Что, собственно, я могу предложить людям? Вождь известен многим, а я только узкому кругу. Меня и слушать то не станут. Да и ответственность какая, – допустишь ошибку, потом за всю жизнь не исправишь».

И за что мне все это? Мало нервов тратишь на собраниях, так теперь еще и ночью покоя нет. Так и умом тронуться недолго.

Может, именно поэтому я сегодня и не выдержал. На вечернем собрании, под изумленными взглядами притихших товарищей, я встал и сказал: «Либо мы начинаем бороться за наши цели, которые сами записали в программу, либо давайте прекращать называть себя коммунистами. Такое положение в партии больше нетерпимо. Хватит слепо исполнять указания вождей, в конце концов мы служим идее, а не им. Раз у них ничего не получается, то их надо менять!».

Поверите вы или нет, но во время этого короткого монолога перед моими глазами снова промелькнула картина из далекого военного прошлого: я ясно увидел, как раненый политрук встал и неуклюже левой рукой вынул пистолет из кобуры... И через годы до меня донеслось его тихое, но решительное: «Слушай мою команду!»

Во что все это выльется, не знаю, но в одном уверен абсолютно – сегодня ночью у меня будет глубокий и спокойный сон, причем без всяких сновиденй.

С.А. Ложкин