Очередное признание в оппортунизме

Смелый, однако, человек Г.Зюганов. Его часто обвиняют в оппортунизме и других прегрешениях относительно коммунистического мировоззрения. Достаточно вспомнить его тезис о том, что „лимит на революции в России исчерпан”. Я встречал немало членов КПРФ, которые заявляли, что тот не мог говорить такое. Так вот, вместо того, чтобы откреститься от причастности к тому позорному для коммуниста тезису, Зюганов недавно выдал очередной перл: „Но мы помним, что революция – это несчастье. Это всегда хаос и слишком часто – кровь. Хороший хирург старается обойтись без операции. Хороший силовик – без насилия. Хороший революционер – без революции (см. передовицу на сайте КПРФ от 21.01.05)”.

Когда революцию именуют несчастьем апологеты капитализма и сами буржуи – это понятно. Для них она конечно несчастье, так как из-за революции они теряют богатства, приобретенные в результате скрытых и явных форм эксплуатации чужого труда, грабежа, воровства и мошенничества. Теряют экономическую и политическую власть. Теряют возможность паразитировать и жить припеваючи.

Совсем другое дело, когда несчастьем революцию считает человек, называющий себя коммунистом, да к тому же являющийся лидером КПРФ. Классики коммунистического мировоззрения утверждали, что революция освобождает абсолютное большинство той или иной страны от эксплуатации, дает ему экономическую и политическую свободу, значит для большинства революция – это счастье. Одно из двух: или классики ошибались в оценке достоинств революции, или Зюганов допускает злобный навет на революцию. Мы знаем, что советский период в истории нашей страны подтвердил правоту классиков. Значит, справедливо второе „или”, значит Зюганов – контрреволюционер.

Зюганов пытается внушить неискушенному читателю негативное отношение к революции сочинением красивых, но ложных образов.

Он говорит, что „хороший хирург старается обойтись без операции”. Но не добавляет, что есть травмы и болезни, когда даже гениальный хирург вынужден идти на операцию. Например, когда раковая опухоль достигла той стадии, при которой только операция оставляет человеку шанс на спасение. И хирург в этом случае не будет слушать сказку Зюганова про хорошего хирурга, который оказывается хорошим только потому, что при любой болезни старается обойтись без операции. Хирург знает, что если ситуация диктует операцию, а он будет стараться обойтись без нее, то за такое старание он в лучшем случае вылетит с работы, а то и загремит под суд.

То же самое можно сказать и про сказку Зюганова о хорошем силовике, который старается обойтись без насилия. Стараться, конечно, можно и надо. Только и здесь нередко возникают ситуации, когда силовику, например работнику милиции, каким бы талантливым он ни был, НАДО применять насилие к преступнику, чтобы спасти жизнь человека, которому тот явно угрожает убийством. И в таких ситуациях хорошим силовиком назовут не того, который упустит время на предотвращение убийства, стремясь обойтись без насилия, а того, который применит насилие, раз ситуация диктует его применение.

Теперь о хорошем революционере, который стремится обойтись без революции. С позиции ленинской теории о революции этот зюгановский тезис – полнейшая бредятина.

Сначала уточним, что, употребляя его, Зюганов не делает исключений для социалистической революции. А коммунистов интересует именно она. Интересует в первую очередь потому, что их цель – это замена общественно-экономической формации, основанной на частной собственности, на прогрессивную, основанную на общественной собственности, ликвидация эксплуатации и эксплуататорских классов, замена диктатуры буржуазии диктатурой пролетариата. Все это именуется французским словом РЕВОЛЮЦИЯ. Получается, что, призывая революционеров быть хорошими, он призывает их обойтись без коренного преобразования всей социально-экономической и политической структуры общества, то есть, фактически за сохранение буржуазной системы.

Мне могут возразить, мол, Зюганов имел в виду под революцией способ достижения указанной цели. Мол, он за коренное преобразование всей социально-экономической и политической структуры российского общества, но против того, чтобы оно сопровождалось хаосом и кровью, проще говоря, против насилия, против насильственной революции.

Прежде всего, отметим, что это всего лишь догадки относительно истинного смысла Зюгановского „афоризма”. Доктору философских наук не пристало туманно выражаться по принципиальным вопросам и заставлять читателя гадать, что ему хотят сказать.

Предположим, что Зюганов действительно имел в виду революцию только как способ достижения цели. Но он не сказал, что под хорошим революционером подразумевает того, который стремится обойтись без насильственной революции. Поэтому, строго говоря, из рассматриваемого „афоризма” следует одно, что Зюганов против всякой революции.

Однако, пойдем навстречу защитникам Зюганова и посмотрим, можно ли снять с него обвинение в оппортунизме, если предположить, что он выступает только против насильственной революции.

Поставим вопрос: а возможен ли мирный вариант социалистической революции? Послушаем классиков, прежде всего Ленина, гениального теоретика и практика революционного дела. Изучение их наследия показывает, что все три классика, говоря о революции, о необходимости ниспровержения власти эксплуататоров, употребляют при этом слово насильственная. Правда, они говорили, что в принципе были бы за мирный переход власти к пролетариату, но уточняли, что он невозможен, так как капиталисты не согласятся добровольно уступить власть пролетариату. Ленин писал, что отнесение к рабочему социализму только такого, который достигается мирным путем, исключая путь революционный – это „сужение социализма и сведение его к дюжинному либерализму” (т. 4, с. 264).

Сторонники „бархатной революции” пытаются обосновать свою позицию ссылкой на пример перехвата власти буржуазией в странах соцлагеря. Мол, почему бы и нам, авангарду рабочего класса, не делать ставку на такой вариант. Говоря так, эти товарищи упускают из виду существенную деталь. Одно дело – реставрация эксплуататорского строя, другое – отказ от него. Ленин прямо указал, что „смена буржуазного строя пролетарским невозможна без насильственной революции” (т. 33, с. 22).

Там же он отмечал, что „учение Маркса и Энгельса о неизбежности (!) насильственной революции относится к буржуазному строю. Оно смениться государством пролетарским (ДП) не может путем „отмирания”, а может, по общему правилу, лишь насильственной революцией.

Необходимость систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и Энгельса” (т. 33, с. 22).

Но, может быть, мнение классиков на этот счет устарело? Может быть сегодняшние буржуи стали другими, т.е. более гуманными, способными понять, что несправедливо поступают, живя в роскоши за счет эксплуатации чужого труда, т.е. ограбления? Может быть, действительно сегодня можно мирно подчинить меньшинство буржуев воле большинства трудящихся? Значит, мирно заменить экономический и политический строй. Значит, уговорить буржуев отдать экономическую власть, т.е. собственность на средства производства, банки, деньги. Хотелось бы увидеть такого гипнотизера, который бы заставил Абрамовича, Брынцалова, Борового, Потанина и им подобных добровольно вернуть награбленное народу.

Мирное подчинение меньшинства эксплуататоров понявшему свои задачи большинству трудящихся Ленин называл мелкобуржуазной утопией, которая „приводила на практике к предательству интересов трудящихся классов” (т. 33, с. 25). Именно этим и занимается Зюганов, преподнося им сказку про „хорошего революционера, который стремится обойтись без революции”. И делает он это не когда-нибудь, а в ситуации, которую одни аналитики называют предреволюционной, другие – революционной. Вместо того, чтобы использовать ситуацию в интересах революции, „коммунист № 1” призывает к отказу от нее. Это и есть предательство интересов трудящихся классов. Это и есть махровый оппортунизм якобы коммуниста Зюганова.

Читатель должен понять, что в отличие от хирурга и силовика, у которых бывают все-таки ситуации, когда они могут обойтись соответственно без операции и насилия, революционеру-коммунисту история такую ситуацию не предоставит.

Раковую опухоль в организме общества в виде частной собственности, в виде паразитического нароста на теле общества невозможно удалить никакой химиотерапией, никаким облучением, а тем более заклинаниями в виде петиций и просьб. И если человек с раковой опухолью осознает, что шанс выжить ему дает операция, он идет на нее.

То же самое должно понять общество, в котором появилась раковая опухоль в виде частной собственности и эксплуатации. Понять, что у него есть шанс на выживание и нормальное развитие только после ее удаления. Понять, что ее можно удалить только с помощью операции, имя которой – революция. Понять, что если оно имеет дело с политической организацией, отговаривающей от революции, то такую организацию и ее вожаков надо гнать в шею.

Деятельность преступников в лице эксплуататоров, т.е. грабителей, воров и мошенников разных калибров, именующих себя деловыми людьми, капиталистами, буржуями, предпринимателями, а также в лице субъектов государственной машины, охраняющей и защищающей их интересы, невозможно пресечь никакими увещеваниями и призывами перестать быть преступниками.

И если общество понимает, что деятельность обычных грабителей, воров, мошенников, убийц часто можно пресечь только с помощью силы, то оно идет на ее применение, требует этого от милиции.

То же самое должно понять общество и в отношении владельцев частной собственности. Понять, прежде всего, что это тоже преступники, так как они тоже грабят народ, воруют и присваивают народные богатства, присваивают результаты чужого труда путем нещадной эксплуатации, убивают массы людей, лишая их средств существования, не выдавая месяцами, а то и годами зарплату, делая нищенскими и зарплату, и пенсии, и пособия, и стипендии и т.д. Понять, что разница между обычными грабителями, ворами, мошенниками и убийцами, с одной стороны, и владельцами частной собственности, с другой, в размерах и масштабах ущерба, причиняемого теми и другими преступниками. Народ улавливает ее в известной поговорке „украл тысячу – ты преступник, украл миллион – деловой человек”, но не всегда осознает, что и укравший миллион тоже вор, тоже преступник. Только эта категория преступников (деловые люди, буржуи и т.д.) многократно опаснее для общества, так как жертвами обычных воров, грабителей и убийц становятся десятки, от силы – сотни людей, а жертвами владельцев частной собственности – сотни, тысячи, миллионы людей. Общество должно понять, что если оно хочет спастись от систематического, повседневного массового воровства, грабежа, калечения жизни и умерщвления миллионов людей, выполняемых частными собственниками и их слугами в лице государства, то оно должно поступить с ними также, как с обычными преступниками – пресечь их деятельность. И здесь надо понять последнее – эту деятельность можно пресечь только с помощью силы.

Этой силой должны стать прежде всего организованные массы трудящихся, осознавшие преступный характер эксплуататорского строя, понявшие, что только социалистическое устройство общества – средство спасения самих себя и страны от уничтожения или пребывания в скотском положении. Эта сила должна полюбить революцию как единственный способ достижения своей цели. Эта сила должна гнать прочь ряженых „коммунистов” типа Зюганова, чтобы не оказаться пособниками их предательской роли в истории страны.

А.В.Крючков