День Победы и тень беды

Горькие размышления о дне Великой Победы. Горько не только потому, что на святых плитах Мавзолея будут топтаться идейные последыши врагов, битых в великой войне. Что смысла отрицать, что ими достигнуты почти все цели той войны. Наша Победа осталась в прошлом, а их торжество – в настоящем. Еще тоскливей от того, что прорываются они уже за последние редуты нашей обороны, даже на страницы «Советской России».

Не могу иначе расценить статью Р.Вахитова «Руки прочь от нашей победы!» («СР» 12.3.2005 г.) Вот один пассаж, вызывающий крайнее неприятие. В войне, пишет сей автор, «водораздел прошел не по линии «коммунизм-антикоммунизм» – как внушали нам раньше деятели советского агитпропа и как внушают они нам теперь, став деятелями агитпропа антисоветского... Водораздел прошел по другой линии – любви к России, к ее самобытности и самостоятельности. Троцкисты тоже были коммунистами, то и дело ссылавшимися на Маркса и Ленина, но они животно радовались каждому поражению сталинской России, которую ненавидели за то, что «неправильно», не «по-марксистски» в ней строили социализм. А Русская Православная Церковь оказалась на стороне Сталина и ВКП(б), потому что правительства приходят и уходят, а Родина у нас одна, и если власть защищает Родину, то она настоящая власть, от Бога, какая идеология у нее ни была бы...» Стоит вдуматься в сказанное и... готов сюжет для новой серии «Штрафбата», где место изуверов-особистов займут агитпроповцы, заставлявшие любить коммунизм, а не Родину.

Нет и не будет войны, которая не формулирует свои цели. Нет и не будет государства, которое не создаст специальный аппарат для объединения народа и армии на их достижение. Во всякой войне часть народа оказывается либо индифферентной по отношению к ее целям, либо им враждебной. Вот и Вахитов верно заметил, что «не весь советский народ, не все русские люди, как один человек, поднялись на борьбу с агрессорами». Задача агитационно-пропагандистского аппарата привлечь на сторону целей войны первых и идейно нейтрализовать или уничтожить вторых. Существует и задача идейного разоружения и деморализации противника. Значит, не само по себе наличие агитпропа есть предмет полемики (у статьи есть подзаголовок «полемическое письмо»), а его целевые установки, его «штампы», как выразился автор.

Восстановим их коротко. Война СССР с гитлеровской Германией рассматривалась не как обычная война между двумя армиями. Это сказал Сталин уже 3 июля 1941 года. Она представляла собой вооруженное противостояние стран с разными социально-экономическими системами и принципиально противоположным государственным строем: советским, подлинно народным, и фашистским, являющимся террористической диктатурой монополистического капитала. В этой войне столкнулись и две непримиримые идеологии: социалистическая и фашистская. Борьба полярно противоположных идеологий составляла важнейшую особенность войны, вызвала небывалую бескомпромиссность вооруженной борьбы.

Борьба идеологий как главный фронт будущей войны была названа и начата задолго до начала боевых действий. Это подтверждается бесчисленным количеством документов и фактов. Цели советской геополитики были сформулированы в 20-е годы, позднее пересматривалась только тактика. Процитируем Сталина. «Победа социализма в одной стране не есть самодовлеющая задача. Революция победившей страны должна рассматривать себя не как самодовлеющую величину, а как подспорье, как средство для ускорения победы пролетариата во всех странах. ... Она есть ...начало и предпосылка мировой революции», – сказано им в декабре 1924 г. (Сталин И.В. соч., т. 6, с. 396) Только глухой не услышит в речи от 3 июля 1941 г. парафраз этих слов.

Целью отечественной войны «является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы... В этой освободительной войне мы не будем одинокими. ...Мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа... Наша война за свободу сольется с борьбой за их независимость, за демократические свободы». Сталин-марксист видел Россию как неотъемлемую часть великого пролетарского мира. Он прекрасно понимал, что в щели национального социализма не отсидеться, как бы велика она ни была. Результатом верности коммунистической теории была мировая система социализма, охватившая пол-Европы и пол-Азии, ставшая стеной защиты наших национальных интересов. Не потому ли предательство России начиналось с предательства союзников?

Гитлер был приведен к власти именно потому, что в нем увидели наилучшего из наличных идеологического борца с марксизмом. Выступая перед генералитетом 3 февраля 1933г. он тезисно сформулировал идеологию своего государства. Там сказано: «Полное искоренение марксизма. ...Тех, кто не желает изменить свой образ мыслей, надо согнуть. ...Ликвидация демократии как раковой опухоли». По отношению к своему народу: «...государство должно позаботиться о том, чтобы военнообязанные не были отравлены пацифизмом, марксизмом, большевизмом или не стали жертвами этого яда по окончании службы...» И лишь потом называется задача «захвата нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостной германизации». Ни тот, ни другой никаких иных целей никогда не озвучивали. То, что вся мощь агитпропов была подчинена обоснованию и распространению этих идей, абсолютно ясно. Где здесь водораздел – тоже.

Агитпроп периода войны – это не только соответствующие подразделения ЦК, но и, нужно брать шире, 1,6 млн. коммунистов кануна войны и почти пять с четвертью млн. человек, вступивших в партию в годы войны. Это они обязывались своей совестью и уставом пропагандировать и жизнью защищать идеи и политику партии. Это они своей титанической борьбой за умы и чувства народа сплотили его на отпор фашизму. Любовь к родине чувство не врожденное, а социальное; ее нужно воспитывать. Советская школа и вуз, литература и все искусство, общественные науки и средства массовой информации были партией направлены на решение этой задачи изначально, потому что патриотизм есть неотъемлемая часть коммунистического мировоззрения. Да и церковь, по правде сказать, не «оказалась на стороне Сталина»; ее привлекли. В войне нам не пришлось передвигать «водоразделы» идей. Идеологическая победа – это победа не словом, а делом. Тем делом, которое было начато в Октябре 1917-го, его социальной, национальной, экономической, внешней и пр. политикой, которая обеспечивала максимальную при данных условиях социальную справедливость. Поэтому народ в войне защищал не отвлеченно-самобытную родину, а конкретно осязаемую советскую власть. Она были главным оружием победы. Войну выиграл Коммунист с помощью тех «штампов», которые так не нравятся Вахитову. Ни одно государство мира не имело подобного агитпропа. Это подло, искать противоречие между коммунизмом и любовью к Родине. Подло и ставить его на одну доску с агитпропом нынешним.

Из «перетаскивания» водораздела следует один вывод: мы победили не благодаря всепроникающей и идейно организующей деятельности коммунистической партии, а вопреки ей. Если нельзя доказать, но очень хочется, то можно ...манипулировать сознанием читателя. Потому Вахитов исподволь подсовывает, (курсив мой – В.Ц.), что «троцкисты тоже были коммунисты», и вкупе с «затаившимися партийными функционерами, мечтающими о том, что Сталину воздается за Троцкого, Бухарина и Зиновьева», животно ненавидели сталинскую Россию. По тексту выходит так, что это из Маркса и Ленина они черпали свою ненависть к ней. А коммунист Сталин, хотя и цитировал тех же классиков, но, понимай, затем, чтобы «неправильно», «не по-марксистски» строить социализм. Тем он и мил автору. По такой логике получается, что если бы построил «правильный» социализм, то и победы бы нам не видать.

И русская православная церковь не оказалась бы на стороне Сталина, без чего опять-таки, надо полагать, не было бы Победы. Без фактов и вопреки фактам и это трудно доказать, но если долго тужить мысль, тоже можно. Вахитов нашел простой способ: задвинуть коммунистов в толпу мало причастных к победе лиц. Например. В созданный по инициативе партии фонд Обороны, а также по госзаймам было добровольно собрано примерно 120 млрд. руб., почти годовой бюджет наркоматов обороны и флота. Некоторая толика средств поступила и от церкви. Для этого потребовались десятки тысяч собраний, митингов, статей и т.п. работы. Не церковь ее вела. Но если, как делает автор, вспоминая создание фонда, поставить большевиков в конце ряда, после православных священников и мусульманских мулл, после православной церкви и мусульманской уммы, среди бывших белых солдат и офицеров, ставших оборонцами, среди мирян и атеистов и пр., то получится искомое: никто не вспомнит тяжкий труд агитпропа, зато малая церковная лепта превратится в ветхозаветные хлеба, накормившие тысячи. Можно просто написать, что власть Сталина и ВКП(б), невзирая на их идеологию, была как бы освящена церковью, и читатель забудет, что она была им вручена коммунистической Революцией при жестком сопротивлении церкви. А иные еще и додумают, что если церковь поддерживает, к примеру, власть Путина, то и этот от Бога. Можно в выводах статьи просто сказать, что «это наша Победа – православных, мусульман, коммунистов и беспартийных», Сталина числить наравне с патриархом Сергием, а маршала Жукова с монахиней Марией, и многие решат, что главным лозунгом войны был: «Наш бог лучше вашего!» Сим победиши. И поди догадайся, чей вклад был больше. И впрямь, иная простота хуже воровства.

Как ни считай, реальная роль партии и церкви в войне несоизмеримы. Возьмем боевые потери. В коротком телесюжете 24 марта с.г. Алексий II сказал о 2000 погибших священнослужителей. В сравнении с 3 млн. коммунистов это и есть мера участия. Может быть, ее измерить влиянием на массы в бою и труде? Но и тут несопоставимо, ибо ни в атаки попы не водили, ни у станков женщин и детей не заменяли, ни наукой воевать не помогали.

Да, была ночная встреча Сталина с церковными иерархами в сентябре 1943 г., после которой была восстановлена Патриархия и возобновлена деятельность Священного синода. Да, бывало, что Сталин высоко отзывался о патриотической деятельности церкви. Но бывало, что он высоко отзывался и о политике наших союзников в войне, зная истинную ей цену. Прагматик в лучшем смысле этого слова, Сталин прежде всего был марксистом и вместе с Марксом понимал, что религия не только «опиум для народа», но и «сердце бессердечного мира». Война есть страшное испытание для психики людей. Ее можно и нужно всемерно поддержать, в том числе и религиозной иллюзией потустороннего воздаяния и за грехи, и за праведность. По большому счету, в годы войны церковь с ее специфическими возможностями стала подотделом агитпропа. После войны активный интерес к церкви пропал. Богоборческая политика государства стала не столь острой, как перед войной, но нет и малого факта позволяющего полагать, что «государство и церковь стали естественными союзниками в деле духовно-нравственного воспитания народа», как к юбилею Сталина написал Г.А.Зюганов. Это сейчас они естественные союзники, Алексий II и Путин. Коммунисты всегда исходили из того, что требование «упразднения религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях». Тем и занимались. Победители не нуждалась в иллюзиях. Они – удел убогих. После войны политика по отношению к церкви отнюдь не стала дружественной, но, кстати сказать, не была и столь неоправданно жесткой, как во времена Хрущева.

Однажды Вахитов сказал о себе, что он – левый евразиец, консерватор, не коммунист и не марксист, а попутчик тем, кому дорога Россия как сверхдержава, будь она Империя или Союз. («СР» 15.4.2004 г.) Нет претензий к этой личной позиции. Мало ли как сложилось его трудное детство. Однако ж, вороватый, получается, попутчик. Его статья есть попытка украсть победу у большевиков, водрузить крест там, где место только алому стягу коммунистической России. Методы Вахитова специфичны: он ворует, обнимая. Кляня подонков нынешнего агитпропа за ложь о «нашей победе» и «общем подвиге», он точно также присваивает не принадлежащее ему по праву фокусом переноса главной линии идейного противостояния.

В.В.Цветков,

Владимирская обл.