То, что будет сказано ниже, интересовало, интересует и долго будет интересовать наш народ. На Великой Отечественной войне погибли отцы и деды, братья и сестры ныне здравствующих людей. Где погибли и как?

К сожалению, далеко не все живущие в силу разных причин могли искать сведения о родных. А теперь с “перестройкой”, со “свободой слова”, оплачиваемой долларом, к большому огорчению ринулась в нашу жизнь ложь. Очень часто – бесстыдная, наглая ложь.

Один из видов лжи таков: в войне 1941-45 гг. жертвы были несчетные, никто бойцов живых-то не жалел, а уж об учете, кто и как похоронен, “коммуняки” тем более не заботились.

У меня на фронте погиб отец. Был призван рядовым, когда исполнилось мне двенадцать лет, и погиб. Я рос, и все больше мучил меня вопрос: где, когда погиб отец. Так вышло, что не было о папе даже похоронки. С тем, как приходили эти горькие послания в те страшные и святые времена, был я знаком.

Призывался отец, москвич по рождению, в Алма-Ате. Там жили мы с 1938 года. Четко знал я только дату призыва – 16 сентября 1942 года и военкомат, в котором он призывался. Как сведения о папе – вернулась открытка, посланная мамой на фронт. А на открыточке надпись: “Выбыл из части 19.1.43”. И другим почерком: “Убит”.

И вот более, чем через тридцать лет оказался я в Алма-Ате, пошел в военкомат, попросил книгу призыва 1942 года и выписал из нее 25 человек, призванных вместе с отцом и направленных в часть с одним шифром. А потом через адресный алма-атинский стол сделал 25 запросов – ведь жив же кто-то.

И нашел двоих. Нет, отца они не знали, не помнили. Но где готовились, где сражались, – рассказали. Это совпадало с теми сведениями, что косвенными путями дошли до меня об отце.

А один из найденных мною, Соловьев Николай Вячеславович, бывший гармонист – ох, заводной и прекрасный товарищ! – потерявший часть ступни 14 января 1943 года, мне заявил: поедем на места боев, будем искать.

Два года мы собирались и собрались.

В конце декабря 1942 года 98-я Отдельная стрелковая бригада, в рядах которой был отец, в составе войск южного фланга Сталинградского фронта наступала в направлении Астрахань – Ростов-на-Дону. Замысел Верховного командования был – перерезать Ростовскую горловину и тем не окружить, но блокировать кавказскую группировку немцев. Ведь в направлении Грозный – Баку к нефти рвалось большее количество фашистов, чем к Сталинграду. Военные историки пишут: удайся нам тот замысел – война б на год раньше кончилась.

Декабрь 1942-январь 1943. Шестьсот-семьсот километров пешего марша с боями через заснеженные в ту пору калмыцкие степи.

А двинулись мы с Н.В.Соловьевым летом, автобусами; двинулись от Астрахани через тридцать пять лет. Элиста, Ремонтное, Зимовники, Пролетарская, Сальск.

И вот тут главное в моей статье.

В местных военкоматах есть списки захороненных в братских могилах. И по сто, и по двести, и по триста, даже по шестьсот захороненных. Жестокие бои были. И все учтены! Для точности, в конце каждого трагического перечня приписка: “Имена некоторых захороненных не установлены”.

Мы прошли с В.Н.Соловьевым названные выше населенные пункты. И в Сальске, в списке павших за освобождение одного из сел на реке Маныч встретили фамилии и отца, и многих товарищей, сослуживцев, ранее вспоминаемых Николаем Вячеславовичем.

Вот такая история.

Потом я еще поработал в Центральном архиве Министерства Обороны в Подольске, документальную повесть написал “Был отец рядовым”. Напечатал повесть в 1980 году журнал “Дружба народов”, потом – издательство “Молодая гвардия”. Может быть, в год шестидесятилетия Победы опыт мой будет интересен людям.

Сложность в затронутых вопросах в следующем.

В Центральном архиве Минобороны, действительно, нет сведений в системе – где кто из бойцов пал и где захоронен. И в принципе быть не может. Ибо у павшего в медальоне были данные об имени-фамилии, но не было о принадлежности к части. Эти данные были секретны. В документах же частей были данные о “безвозвратных потерях”, но не было – о месте захоронения. Захоронения осуществлялись не сразу, зачастую – месяцами. Части же уходили с боями. В боевые документы сведения о месте погребения попадать при всем желании командования не могли.

Но что в наступательных боях было стремление все сделать по-человечески – это бесспорно. Такова правда о войне.

Ю.Шименков,

член Союза Советских писателей,

Московская обл.