Высшая точка развития

В Декабрьском вооруженном восстании московских рабочих первая русская революция поднялась до высшей точки своего развития. «Первый раз во всемирной истории, – писал В.И.Ленин, – была достигнута такая высота развития и такая сила революционной борьбы, что вооруженное восстание выступило в соединении с массовой стачкой, этим специфически пролетарским оружием».

Весь город 10 декабря покрылся баррикадами. «В настоящее время мятежники стараются... захватить в свои руки власть над городом путем систематического сооружения баррикад, постепенно суживая кольцо последних к центру, – писал градоначальник барон Медем. Войска и полиция пытались противостоять восставшим, используя при этом «нестандартные способы». Так, Страстной женский монастырь был превращен в крепость. Около него были поставлены 4 орудия, а на колокольне монастыря – пулемет. Отряд солдат с пулеметом укрепился также в Малом Палашевском переулке около церкви. С утра на Страстной площади и Тверском бульваре проходили митинги. Пьяные драгуны обстреляли толпу. Им ответила студенческая дружина. Неожиданно с колокольни монастыря заговорил пулемет.

По поводу этого «боевого союза» самодержавия и церкви, вызвавшего глубокое возмущение народа, ходило сатирическое стихотворение, заканчивающееся словами:

Не за молитвы и посты

Он (историк – ред.) возгорит к тебе почетом –

За подвиг чудной красоты:

За колокольню с пулеметом.

Первые же дни восстания показали смелость и отвагу вооруженных рабочих. В центре города небольшая группа дружинников провела 11 декабря смелый налет на самое логово врага. Спрятав под ватниками винчестеры, дружинники проникли на Театральную площадь и там неожиданно обстреляли драгун. Нанеся им потери и вызвав панику, дружинники отошли.

Ярким примером солидарности рабочего класса России с пролетариатом Москвы явилось прибытие в это время из Иваново-Вознесенска на помощь восставшим московским рабочим небольшого отряда под руководством М.В.Фрунзе. Выйдя в тыл солдатам, обстреливавшим рабочих из пулемета, группа дружинников внезапным нападением захватила пулемет и повернула его против правительственных войск.

10 декабря была провозглашена «Симоновская республика», которая просуществовала несколько дней. Сам факт ее существования сыграл очень большую роль в подготовке сознания масс московского пролетариата в борьбе за власть Советов.

Изучая то новое, что дал опыт декабрьского вооруженного восстания для борьбы пролетариата, В.И.Ленин писал: «Против артиллерии действовать толпой и защищать с револьверами баррикады было бы глупостью.

...Москва выдвинула «новую баррикадную тактику». Эта тактика была тактикой партизанской войны. Организацией, которая обусловлена такой тактикой, были подвижные и чрезвычайно мелкие отряды: десятки, тройки, даже двойки».

В Москве в дни восстания было воздвигнуто свыше тысячи баррикад, главной функцией которых было преграждать путь кавалерии, пехоте и артиллерии и затруднять их продвижение.

Бывший в дни восстания в Москве А.М.Горький писал 10 декабря: «Рабочие ведут себя изумительно!.. Видимо, войска не хватает. Артиллерия скачет с места на место... Ей-богу – ничего подобного не ожидал! Деловито, серьезно – в деле – при стычках с конниками и постройке баррикад, весело и шутливо в безделье. Превосходное настроение!»

Настроение же генерал-губернатора Дубасова явно падало. 11 декабря он послал 3 телеграммы в Петербург: «Положение становится очень серьезным. Кольцо баррикад охватывает город все теснее; войск для противодействия становится явно недостаточно». Звонил Дубасов и в резиденцию царя. Наконец, по личному распоряжению царя, в Москву был послан Семеновский полк под начальством полковника Мина и ряд других воинских подразделений.

Основным недостатком организации восстания было то, что смелость, инициатива, упорство и наступательный порыв поднявшихся на борьбу рабочих не были помножены на организующую и руководящую силу центрального штаба восстания. Такого штаба по-существу не было. (Организация (руководство со стороны партии) отставала от масс – ред.).

Главным опорным пунктом большевиков в Рогожской части был завод Гужона. Быстрое политическое развитие, которое прошли рабочие этого завода за последние месяцы революции, особенно с октября по декабрь, блестяще подтверждает мысль В.И.Ленина, что «действительное воспитание масс никогда не может быть отделено от самостоятельной политической и, в особенности, от революционной борьбы самой массы. Только борьба воспитывает эксплуатируемый класс, только борьба открывает ему меру его сил, расширяет его кругозор, поднимает его способности, проясняет его ум, выковывает его волю (– выд. ред.)». Еще в октябре хозяину завода Гужону удалось сколотить среди отсталых рабочих черносотенную группу, которая с ломами встречала забастовщиков. А в декабре гужоновцы уже единодушно бастовали, были одним из передовых отрядов революции.

Особое значение имела борьба восставших на Каланчевской площади. Упустив время и проводя оборонительную тактику, восставшие дали Дубасову возможность закрепиться на Николаевском вокзале и сосредоточить там значительные силы. Питерский пролетариат, со своей стороны, не смог обеспечить остановку движения по этой важнейшей магистрали, связывавшей Петербург с Москвой. Именно это позволило царизму бросить свежие силы на подавление вооруженного восстания в Москве.

И.В.Сталин, подводя итоги московского восстания, писал: «Если бы москвичи вначале же избрали политику нападения, они немедленно захватили бы в руки Николаевский вокзал, правительство не сумело бы перебросить войска из Петербурга в Москву, и, таким образом, московское восстание было бы более продолжительным, что оказало бы влияние и на другие города».

С 11 декабря велись бои за овладение Николаевским вокзалом и железной дорогой. Машинистом Ухтомским был составлен поезд из шести вагонов, который на ночь увозил дружинников на близлежащие станции, а днем привозил на Казанский вокзал для продолжения борьбы.

Санитарные отряды состояли из работниц фабрики Абрикосова. В качестве разведчиков использовались подростки, которыми командовал депутат Московского Совета Коротков.

Последний бой у вокзалов дружинники Москвы дали 15 декабря при высадке Семеновского полка. Около трех часов они не давали семеновцам выйти на Каланчевку, но затем вынуждены были отойти.

Несмотря на панику меньшевиков, призвавших окончить забастовку, большевики вели твердую линию на дальнейшее развитие вооруженной борьбы. Опорным пунктом этой борьбы стала Пресня, о которой уже в то время с восторгом говорили друзья и с ненавистью враги. Здесь был воздвигнут наиболее укрепленный и последний редут московского восстания.

«Московский пролетариат дал нам в декабрьские дни великолепные уроки идейной «обработки» войска, – писал В.И.Ленин, – напр., 8-го декабря на Страстной площади, когда толпа окружила казаков, смешалась с ними, браталась с ними и побудила уехать назад. Или 10-го на Пресне, когда две девушки-работницы, несшие красное знамя в 10 000-ной толпе бросились навстречу казакам с криками: «убейте нас! живыми мы знамя не отдадим!». И казаки смутились и ускакали при криках толпы: «да здравствуют казаки!». Эти образцы отваги и геройства должны навсегда быть запечатлены в сознании пролетариата».

С 13 декабря борьба перекинулась непосредственно на баррикады Пресни. Наиболее ожесточенные бои велись в районе Пресненского и Горбатого мостов.

На пожарной каланче, на колокольне церкви на Кудринской улице, а также на колокольне церкви на Большом Девятинском переулке были устроены наблюдательные пункты противника. Отсюда восставших обстреливали из винтовок. (Как-то снайперы 1993-го вспоминаются – ред.). Однако Пресня стояла насмерть. До прихода семеновцев правительственные войска не смогли продвинуться на ее территорию. Героические дружинники Пресни нередко переходили в контратаку. Но развить успех не удалось. Дружинникам недоставало военно-технической подготовки. И хотя в процессе восстания пушки трижды попадали в руки дружинников, они не сумели воспользоваться ими.

После прибытия семеновцев вся «революционная Москва», все, кто смог пройти через полицейские и солдатские заставы, собрались на Прохоровке, чтобы принять участие в боях.

Генерал-губернатор Дубасов поставил перед семеновским полком задачу на 16-ое декабря: «Окружить весь Пресненский квартал с Прохоровской мануфактурой и с помощью бомбардировки последней заставить мятежников... искать себе спасение бегством и в это время беспощадно уничтожать их».

Однако к вечеру пришлось сделать вывод: несмотря на разрушения и пожары полковник Мин не смог продвинуться вглубь Пресни и заночевал со всем отрядом в районе Кудринской площади. Штаб округа высказал мнение, что «действия артиллерии отрицательны, так как дружину они не испугали».

Московский Комитет и Исполнительный комитет Московского Совета приняли решение прекратить вооруженную борьбу с 18-го и политическую стачку с 19 декабря. В своей листовке к рабочим Московский Комитет заявлял: «Мы не побеждены... Но держать без работы всех рабочих Москвы дольше невозможно. Голод вступил в свои права, и мы прекращаем стачку с понедельника. Становитесь на работу, товарищи, до следующей битвы! Она неизбежна, она близка...

Ждите призыва! Запасайтесь оружием, товарищи! Еще один могучий удар – рухнет окончательно проклятый строй, всей стране ненавистный».

В последний день боев, 17 декабря, основной массе дружинников удалось выйти из окружения. Московский градоначальник доносил царю: «Мятеж кончается волей мятежников, а к истреблению последних упущен случай».

Однако царские палачи начали массовую расправу над безоружными рабочими Москвы. По всему городу прокатилась волна обысков, арестов, избиений, пыток, убийств. По неполным сведениям, опубликованным бюро медицинского союза, было убито 922 мужчины, 137 женщин, 86 детей. Особенно свирепствовали семеновцы на Пресне. 19 декабря они вступили на Сахарный завод. Было расстреляно трое дружинников, в том числе выданный предателем начальник боевой дружины Федор Мантулин.

В это же время была занята семеновцами Прохоровская мануфактура. Имена рабочих были проверены по списку, проведен массовый обыск на фабриках и в жилых домах.

21 декабря, исполняя приговор, возле здания «большой кухни» солдаты пороли рабочих, возле стены «опальни» на территории фабрики расстреливали дружинников.