УРОКИ ИСТОРИИ

 

В начале ХХ века в России и некоторых других странах, где не было ни парламентов с буржуазными лжесвободами, ни флера буржуазной демократии, в рамках социал-демократии сложились действительно революционные партии. Их революционность заключалась не в отрицании возможности и предпочтительности мирной победы революции, а в четком и ясном указании на то, что при отсутствии условий для мирной революции эти партии (прежде всего искровцы, а потом и большевики в России) с самого начала поставили вопрос о необходимости любых форм революционного насилия для достижения своих целей. «Рабочий класс, – писал В.И. Ленин, – предпочел бы, конечно, мирно взять в свои руки власть (подчеркнем, что этот захват власти может быть произведен только организованным рабочим классом, прошедшим школу классовой борьбы – С.Н.), но отказываться от революционного захвата власти было бы со стороны пролетариата, и с теоретической и с практической-политической точки зрения, безрассудством и означало бы лишь позорную уступку перед буржуазией и всеми имущими классами. Очень вероятно, – подчеркивал он далее, – даже наиболее вероятно – что буржуазия не сделает мирной уступки пролетариату, а прибегнет в решительный момент к защите своих привилегий насилием. Тогда рабочему классу не останется другого пути для осуществления своей цели, кроме революции. Вот почему программа «рабочего социализма» и говорит вообще о завоевании политической власти, не определяя способа этого завоевания, ибо выбор этого способа зависит от будущего, которое с точностью мы определить не можем. Но ограничивать деятельность пролетариата во всяком случае одной только мирной «демократизацией», повторяем, значит совершенно произвольно суживать и опошлять понятие рабочего социализма» [1]. В этой постановке вопроса отразились не только отрицание тех оппортунистических тенденций, которые привели к краху Второго Интернационала, но и постановка вопроса о насилии, которая отражала потребности нового, революционного этапа империализма.

Поэтому на первом плане для таких партий оказались не столько парламентаризм и другие формы легальной борьбы, сколько подготовка самих этих партий и шедших за ними масс к вооруженному восстанию. Характерно, что агитационно-пропагандистская подготовка вооруженного восстания была начата РСДРП еще до II съезда партии, когда страна еще спала и не могло быть никаких разговоров о революционной ситуации. «Социал-демократия, – писал В.И. Ленин, обращаясь к эсерам, – всегда будет предостерегать от авантюризма и безжалостно разоблачать иллюзии, неизбежно оканчивающиеся полным разочарованием. Мы должны помнить, что революционная партия только тогда заслуживает своего имени, когда она на деле руководит движением революционного класса. Мы должны помнить, что всякое народное движение принимает бесконечно разнообразные формы, постоянно вырабатывая новые, отбрасывая старые, создавая видоизменения или новые комбинации старых и новых форм. И наш долг активно участвовать в этом процессе выработки приемов и средств борьбы. Когда обострилось студенческое движение, мы стали звать рабочего на помощь студенту («Искра» № 2), не берясь предсказывать формы демонстраций, не обещая от них ни немедленного перебрасывания силы, ни просвещения ума, ни особой неуловимости. Когда упрочились демонстрации, мы стали звать к организации их, к вооружению масс, мы выдвинули задачу подготовки народного восстания. Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие» [2]. Так большевики осуществляли не только подготовку своей партии, но и всего рабочего класса, всех трудящихся к тем формам борьбы, о приближении которых тогда можно было лишь догадываться.

Эта нацеленность партии на вооруженное восстание не имела ничего общего с мелкобуржуазной революционностью эсеров и др. мелкобуржуазных элементов, призывавших к актам вооруженного насилия и осуществлявших эти акты в полном отрыве от рабочего и освободительного движения. «Социал-демократия, – писал В.И. Ленин летом 1905 г. – не сгоряча выдвинула лозунг восстания. Она всегда боролась и будет бороться с революционной фразой, будет требовать трезвого учета сил и анализа момента. Социал-демократия говорила о подготовке восстания еще с 1902-го года, никогда не смешивая эту подготовку с бессмысленным подстраиванием бунтов, искусственное устройство которых только бесплодно растратило бы наши силы. И лишь теперь, после 9-го января, лозунг восстания выдвинут на очередь рабочей партией, признана необходимость восстания и неотложность задачи готовиться к нему. Самодержавие само сделало этот лозунг практическим лозунгом рабочего движения. Самодержавие дало первые широкие массовые уроки гражданской войны. Эта война началась и ведется все шире, все в более острой форме. Мы должны лишь обобщать ее уроки, разъяснять весь великий смысл слов «гражданская война», извлекать практические указания из отдельных сражений этой войны, организовывать силы, готовить непосредственно и немедленно все, что необходимо для настоящей войны» [3]. В этой ленинской статье марксистская революционность особенно четко отделяется от революционности мелкобуржуазной.

Характерно, что если до этого Ленин и большевики ставили вопрос так, что «сами реакционные классы прибегают обыкновенно первые к насилию, к гражданской войне, и ставят в порядок дня „штык”» [4], что по аналогии с законами механики «в истории разрушительная сила революции тоже в немалой степени зависит от того, насколько сильно и продолжительно было подавление стремления к свободе, насколько глубоко противоречие между допотопной «надстройкой» и живыми силами современной эпохи» [4], то начиная с революции 1905 г. В.И. Ленин впервые подходит к тому, что о революционном насилии нужно говорить не столько как об оборонительной ответной мере, сколько как о мере наступательной. «Великие вопросы политической свободы и классовой борьбы, – разъяснял он, – решает, в последнем счете, только сила, и мы должны заботиться о подготовке, организации этой силы и об активном, не только оборонительном, но и наступательном употреблении ее. Долгая эпоха политической реакции, царящей в Европе почти беспрерывно со времен Парижской Коммуны, слишком сроднила нас с мыслью о действии только «снизу», слишком приучила нас наблюдать борьбу только оборонительную. Мы вступили теперь, несомненно, в новую эпоху; начался период политических потрясений и революций. В такой период, какой переживается Россией, непозволительно ограничиваться старым шаблоном. Надо пропагандировать идею о действии сверху, надо готовиться к самым энергичным, наступательным действиям, надо изучать условия и формы таких действий» [4].

Прошло всего несколько месяцев, и в ноябре 1905 г. большевикам стало ясно, что хотя массовые манифестации и всероссийская политическая стачка необходимы для развития революции, они совершенно недостаточны для победы, которая невозможна без вооруженного восстания. Именно в тот момент отношение к революции измерялось отношением к восстанию, которое с тех пор стало и остается одним из основных водоразделов между революционерами и реформистами. Еще тогда было доказано, что без вооруженного восстания самое широкое рабочее и протестное движение неизбежно придет в тупик и изживет себя, если силы революции не смогут подняться на восстание, что именно восстание становится в такие моменты истории главной и решающей формой борьбы, высшей точкой революции. В.И. Ленин призывал, поэтому, более решительно, энергично и наступательно браться за оружие, разъясняя массам невозможность одной только мирной стачки и необходимость бесстрашной и беспощадной вооруженной борьбы. Он призывал «агитировать в самых широких массах за вооруженное восстание, не прикрывая этого вопроса никакими «предварительными ступенями», не набрасывая никакого флера. Скрывать от масс необходимость отчаянной, кровавой, истребительной войны, как непосредственной задачи грядущего выступления, значит, обманывать и себя, и народ» [5]. И поскольку судьба революции уперлась в готовность партии и класса к восстанию, то и размежевание на сторонников и противников революции неизбежно превратилось в размежевание между сторонниками и противниками восстания. «Недостаточно группировок по отношению к политическим лозунгам, – писал в этой связи В.И. Ленин, – необходима еще группировка по отношению к вооруженному восстанию. Кто против него, кто не готовится к нему, – того надо беспощадно выкидывать вон из числа сторонников революции, выкидывать к противникам ее, предателям или трусам, ибо близится день, когда сила событий, когда обстановка борьбы заставит нас разделять врагов и друзей по этому признаку» [5]. Эти слова были написаны тогда, когда большевики и меньшевики шли к объединению, которое было намечено на таммерфорской конференции и стало фактом на Стокгольмском съезде партии (1906), но само это объединение стало возможным именно потому, что на некоторое время точка зрения меньшевиков на вооруженное восстание приблизилась к большевистской, а потом, когда в центре разногласий оказались не просто восстание, а даже элементарная необходимость нелегальной партии, – наступил решительный и бесповоротный разрыв с ликвидаторами.

При этом еще необходимо подчеркнуть, что там, где нет революционной партии и широкого революционного движения, – там неизбежно появляется извечный спутник реформизма – мелкобуржуазная революционность, для которой характерен разрыв связи и даже противопоставление вооруженной борьбы массовому рабочему и протестному движению. В 1905 г. примером такого противопоставления стала политика польских социал-демократов, причины которой В.И. Ленин видел именно в том, что там не было массовых революционных выступлений под руководством пролетарской партии. «Должен, однако, заметить, – писал он, – что нигде кроме Польши не видели мы такого бессмысленного, вызывающего справедливый отпор и борьбу уклонения от революционной тактики. И здесь сама собою приходит такая мысль: ведь именно в Польше не было той массовой вооруженной борьбы в декабре 1905 года! И разве не потому именно в Польше и только в Польше привилась извращенная и бессмысленная тактика анархизма, «делающего» революцию, не потому ли, что условия не позволили развиться там, хотя бы на короткий момент, массовой вооруженной борьбе? Разве традиция такой именно борьбы, традиция декабрьского вооруженного восстания не является порою единственным серьезным средством для преодоления анархических тенденций внутри рабочей партии не с помощью шаблонной, филистерской, мещанской морали, а путем обращения от насилия бесцельного, бессмысленного, распыленного к насилию целевому, массовому, связанному с широким движением и обострением непосредственно пролетарской борьбы?» [6]. Это противопоставление пролетарской революционности и мелкобуржуазного революционаризма получило развитие в последующих работах В.И. Ленина.

И эти положения выдержали проверку временем в 1917 г. и получили дальнейшее развитие.

1. Ленин В.И. Попятное направление в русской социал-демократии \\ ПСС. – Т.4.

2. Ленин В.И. Революционный авантюризм \\ ПСС. – Т.5.

3. Ленин В.И. Борьба пролетариата и холопство буржуазии \\ ПСС. – Т.10.

4. Ленин В.И. Две тактики социал-демократии в демократической революции \\ ПСС – Т.11.

5. Ленин В.И. Об оценке русской революции \\ ПСС. – Т.14.

6. Ленин В.И. Уроки Московского восстания \\ ПСС. – Т.13

С.А.Новиков