Революция и Моцарт

 

От редакции. В искусстве, в том числе в искусстве кино, есть деятели и произведения, освещающие события и личности эпохального масштаба. Сегодня, когда история ждет от ныне живущих переломных свершений, когда как никогда возникла потребность в героических примерах прошлого, мы решили поделиться с читателем оказавшимся в нашем распоряжении интервью славного советского режисера, народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда, лауреата Государственных премий Александра Григорьевича Зархи, чьи кинопроизведения освещали события и личности, без сомнения влиявшие на судьбу эпохи. Это интервью режисер дал газете “Советский фильм” в 1983г., в канун начала своей работы над фильмом о революционере и деятеле Советского правительства Г.В.Чичерине (приведено в сокращении).

– Александр Григорьевич, начиная разговор о замысле вашего будущего фильма, посвященного выдающемуся советскому дипломату Г.В.Чичерину, хочется вспомнить прежние ваши работы. Думаю, есть своя закономерность в том, что ваши фильмы нередко оказывались исследованием характера крупного, яркого, общественно значимого. Профессор Полежаев («Депутат Балтики» – ред.), поддержавший революцию, крестьянка Соколова, осознавшая себя как человек государственный («Член правительства» – ред.), Сухэ-Батор, вождь Монгольской революции («Его звали Сухэ Батор» – ред.).

– О фильме говорить, ещё рано. Из всей сравнительно недолгой (год рождения 1872-й, год смерти 1936-й), но необычайно насыщенной событиями жизни Чичерина мы собираемся взять лишь короткий период с 1918 по 1924 год. Всего шесть лет.

Период этот в биографии Чичерина особый. Никогда его жизнь не была так трудна: постоянное недоедание, бытовая неустроенность, сложная, изнурительная, нередко почти круглосуточная работа в Наркомате. Однако все эти тяготы оказались для Чичерина словно не в счет. Ибо именно в это время его громадный духовный потенциал проявляется особенно активно, бескомпромиссно, открыто – в практической деятельности, в реальных, социально значимых поступках.

1924 год. Смерть Ленина. В трагические минуты прощания с вождем революции Чичерин как бы вспоминает о недавних событиях своей жизни, каждое из которых неразрывно связано с именем Ленина: освобождение из Брикстонской тюрьмы, куда Чичерин был заключен английскими властями за ведение антивоенной агитации и пропаганды, назначение на пост Наркома иностранных дел в составе Советского правительства; подготовка к заключению унизительного, но столь необходимого молодой республике Брестского мира; принципиальная победа советской дипломатии на конференции в Генуе, где впервые с международной трибуны Чичериным были провозглашены принципы ленинской политики мирного сосуществования.

Ленин не присутствует в нашем фильме. Но его незримое участие в происходящем должно стать важнейшим для всего произведения мотивом. Прежде всего благодаря ленинскому стилю руководства, его умению пробуждать творческую инициативу и политическую искренность, благодаря его удивительной способности раскрепощать человека, побуждать к деятельности, самореализации вокруг Ленина сгруппировались люди высокой внутренней культуры и сформировался монолитный отряд большевиков-ленинцев. Именно благодаря Ленину смогли вполне проявиться и обрести себя на политическом поприще такие люди, как Чичерин.

Главное для меня в Чичерине – его гуманистическая жажда и его неукротимое стремление к социальной справедливости, человечности в отношениях между людьми. И эта жажда, будучи глубоким внутренним чувством, определяла духовный мир Чичерина, поддерживала в нем высокий градус личностного бытия на протяжении всей жизни. Чичерин всегда оставался самим собой – человеком незаурядным, выдающимся, не допускающим для себя никакого компромисса с обстоятельствами.

Род Чичериных принадлежал к числу столбовых дворянских фамилий. Родословная Чичерина начиналась от некоего итальянца Афанасия Чичерина, приехавшего в Россию в свите греческой царевны, будущей супруги Иоанна Васильевича. Во время переговоров в Лозанне, желая отплатить лорду Керзону за его бесцеремонное опоздание на встречу сторон, Чичерин остроумно воспользовался своей родословной, заметив, что род Чичериных вписан в столбовую книгу на сто лет раньше, чем ввел чванливого противника в тупик.

С тех давних пор, когда фамилия Чичериных была вписана в столбовую книгу, и до момента появления на свет Георгия Чичерина род не угас. Блестящее будущее одарённого юноши было обеспечено происхождением. Но он вдруг пошел служить по архивному ведомству Министерства иностранных дел, не сулящему ни почестей, ни славы, пошел из одного желания изучать историю по первоисточникам. А затем и вовсе оставил службу, отправившись в 1904 году в Германию, – в эмиграцию, где принял активное участие в европейском социал-демократическом движении.

После смерти его дяди Чичерин стал наследником весьма значительного состояния. Немецкие газеты даже называли Чичерина русским богачом фон Чичериным. Но и оказия с наследством не “остепенила” Чичерина и не побудила его изменить своей внутренней самостоятельности. Практически все денежные средства были отданы в партийную кассу и, в частности, пошли на проведение V съезда РСДРП в Лондоне.

Последователен в своем духовном максимализме был Чичерин и позже, когда в 1930 году, почувствовав из-за резко обострившейся болезни невозможность работы на ответственном посту, подал заявление с просьбой освободить его от обязанностей наркома.

Чичерин вошел в революцию без каких-либо притязаний на политическое лидерство. Всякие попытки самоутверждения за счет революции были ему чужды. Именно поэтому он разошелся с Мартовым, а позднее испытывал резкую антипатию по отношению к Троцкому. Революция была для Чичерина единственным реальным способом на деле выразить чувство сострадания к угнетенным. Примечательно, что в одном из своих писем периода эмиграции, возмущаясь христианской притчей о загробной жизни, Чичерин пишет: “Если бы были рай и ад, то я, несомненно, плюнул бы на все райские увеселения и пошел бы в ад разделить страдания несчастных, может быть, и ошибавшихся когда-то, но теперь караемых отвратительным деспотом... Я был бы подлецом, если бы остался в раю, когда несчастные мучаются в аду…”.

И здесь же хочу привести еще одну цитату, которая как бы перебрасывает мостик от чичеринской жажды революционного преобразования мира на справедливых началах к другой величине, не менее важной для расшифровки понятий “масштаб личности” и “внутренний потенциал”: “У меня была революция и Моцарт, – пишет Чичерин в письме к брату, – революция – настоящее, а Моцарт – предвкушение будущего, но их отнять нельзя”.

Моцарт был для Чичерина вершинным достижением культурного космоса. “Синтез синтезов”, – как писал он о музыке Моцарта в своей известной книге “Моцарт. Исследовательский этюд”.

Революция и Моцарт – трудно, пожалуй, найти более емкую формулу для определения духовной специфики личности Чичерина, которая блистательно раскрылась в таком, казалось бы, сугубо практическом деле, как политика, доказав, что интеллигентность и одухотворенность сулят государственному делу значительные и яркие победы, тем более, когда речь идет о государстве, строящем новое общество.

Ленинская мирная политика Советского государства, непосредственным проводником которой был Чичерин, являлась для него не только государственной программой, которую нужно добросовестно исполнять, но выстраданным, личным делом.

Чичерин поистине был из тех революционеров, про которых Луначарский говорил, что в революцию пришли не только те люди, которые умом поняли ее значение, но и те, которые сердцем почувствовали ее красоту.

“Не случаен тот факт, что после Генуи в книгах некоторых западных политиканов появилось утверждение,  что революцию в России совершили наиболее образованные в Европе люди (С. Зарницкий и А. Сергеев “Чичерин”). Чичерин сумел доказать, что революция и революционная практика могут быть проявлением высокого движения человеческого духа. С Чичериным хотел побеседовать король Италии, встречи с Чичериным добивался Ватикан...

О работе Чичерина в Наркомате иностранных дел Ленин писал: “Чичерин – работник великолепный, добросовестный, умный, знающий. Таких людей надо ценить. Что его слабость– недостаток “командирства”, это не беда. Мало ли людей с обратной слабостью на свете!”.

Деловитость и преданность делу в работниках Наркомата Чичерин ценил как неотъемлемые условия революционной практики лишь в союзе с высокой культурной подготовленностью. Известно, чтo перед отъездом дипломатического работника Равича в Турцию Чичерин устроил ему настоящий экзамен по классическим дисциплинам, в частности, разговор касался римской поэзии.

Но даже и устраивая такие экзамены, Чичерин никогда не демонстрировал своего административного превосходства над подчиненными. Он искренне считал себя лишь одним из сотрудников Наркомата, пост наркома не давал, по его мнению, никаких привилегий, кроме привилегии работать больше других и лично отвечать за работу каждого.

…Чичерин с его формулой “Революция и Моцарт” органично входил в круг большевиков, осуществлявших государственное строительство в начальный период становления Советской власти.