«Челнок» или горькая быль новейшей истории

Сразу обозначу значение применяемых мною слов. «Челнок» не тот, кто распродает свое личное добришко за бугор, а тот мутноглазый нахалюга-хапатель, который выволакивает русские рабочие места за границу. В конце 80-х на Советский Союз вещали 16 враждебных радиостанций, (сейчас они расположились комфортабельно в Москве и продолжают свое черное дело). Радио-змеи легко проникали через блокаду нашей надуманной закрытости Они перепрограммировали мозги простым труженикам. Из-за кордона гундели: «Неси с производства все, что плохо лежит, дома оно пригодится»… И несли довольно интенсивно.

Несколько лет тому назад помер знакомый механик из пароходства. Помянуть его добрым словом было негде. Просторная квартира была завалена металлическим хламом. Здесь проживал наивный «несун». Проглоченная антисоветчина проросла такими плодами. «Несун» мужал. Несли с конвейера запасные части автомашин, за воротами продавали с немалой прибылью. По мелкому воровали со всяких производств, накапливая первоначальный капитал.

Казалось бы, высшее партийное руководство должно было бы знать, понимать и принимать меры против перекоса в развитии страны. Но партия как бы не замечала выросшие возле больших городов несуновские базары. Здесь продавали и покупали все открыто. На барахолках, нарушая госмонополию, появился «секонд хенд», бывшее в употреблении иностранное хламье. Такие «шмотки» шли нарасхват. И тут из спекулянта-инфантильного «несуна» родился «челнок». За кордон повезли фамильные ценности, обручальные кольца, броши, серьги, браслеты. Золотишко шло через границу, надетое на себя. Таможня не препятствовала.

Моя знакомая; собрала свои цацки, прицепила к интимным местам молодого женского тела, вывезла в Японию, обменяла на старую автомашину. Муж осмотрел, опробовал японку в деле – на наших дорогах, и тут же продал втридорога армянину. Одновременно из-за бугра везли холодильники, музыкальные центры, стиральные машины, телеприемники. Внедрение огромной массы иностранного товара ломало устои советской государственной экономики. Люди теряли рабочие места, уходили с заводов, химичили в торговых рядах, модернизируя иностранную технику под наши стандарты. Товарная интервенция шла полным ходом. В советах всех уровней тех лет сидели интеллигенты–будущие челноки. Наступило хрупкое неуправляемое безвластие. Коммунисты безмолвствовали. Не то чтобы поголовно играли в молчанку и мотались за кордон, но на собраниях в трудовых коллективах доминировали субчики в американской джинсе, в гуманитарных клетчатых пиджаках, демонстрируя нищету помыслов. Заводы, фабрики государственные еще работали, но сделанную продукцию уже сбрасывали за кордон в виде металлолома. Нужны были крупные «челноки», и они отыскались в верхних эшелонах власти. Черномырдин первым начал погрузку на железнодорожные платформы новых танков. Вместо того, чтобы везти их в Афганистан, бронемашины отправляли в Европу. Якобы для снабжения советских войск в Германии. На руках у людей скопилось множество денежных знаков. И в Советском Союзе спонтанно возникли финансовые «Пирамиды» рядом с госбанком. Тяжелая промышленность практически остановилась. Тысячи новоявленных бомжей громили брошенные предприятия. Одновременно потрошили пригородные дачные массивы. С домиков снимали белые цинковые крыши, нержавеющие водостоки, алюминиевые кастрюли, ложки, вилки. Из-под мокрого белья выдирали проволоку. Возникшие пункты приема цветника ломились от переполнения. Оптовые челноки свирепствовали, переправляя все это добро за границу. Создавалось впечатление, что в России в будущем никто жить не собирается.

В начале 90-х годов в одном из цехов судоремонтного завода наблюдал следующую картину. За длинным столом забивают «козла» во время обеденного перерыва три бригады судоремонтников. Крик, шум, треск фишек по металлической столешнице. А рядом с «козлиной бойней» крепко поддатые, явно пришлые, мастеровые ломают огромный двухэтажного размера прессовальный станок с программным управлением. Ломиками, кувалдами, демонстрируя силу и сноровку, сдирают цветной и нержавеющий металл для продажи в Южную Корею. Обращаюсь к ним: «Что же вы, ребята, делаете? Над этим станком, его конструкцией трудилось не одно поколение наших предков! Устанавливали и налаживали работу на нем мы с вами! Он мог бы служить, давая работу и пропитание нашим детям и внукам. А вы его кувалдами по электронной начинке управления»… На меня недоуменно смотрели десятки глаз с оловянным блеском «челноков»… Ведь каждый из них свои профсоюзные отпуска проводил за кордоном, шарахаясь по свалкам Филиппин, Индонезии, Таиланда… Не получив здравомыслящей реакции в цехе, пошел к руководству завода. Войдя в кабинет, возмущенно спросил: «Кто тебе, Иван, дал разрешение ломать общенародную собственность, в частности, станок?» Иван не очень удивился моему пенсионному любопытству. Подошел ко мне, поздоровался и предложил: «Мне нужен партнер по челночному делу. Поедем со мной в Бангладеш… Там кофеварками, миксерами, микроволновыми печами завалены свалки столицы ихней Дакки. Ты как механик будешь отбирать, осматривать пригодность, а я организую транспорт. Тут у нас на барахолке они знаешь сколько стоят…»

Я выскочил из кабинета… На заводском дворе сновали какие-то личности, выковыривали из земли стальные и чугунные болванки, грузили на тележку и везли сдавать, отчисляя процент Ивану. Сейчас Владивостокский судоремонтный завод разгромлен полностью. Два заводских плавучих дока, считающиеся стратегическими объектами любого государства, но не России, брошены. Один догнивает на месте. Другой попытались вместе с сотнями рабочих мест отчелночить и продать во Вьетнам, но утопили в южнокорейском море в июле месяце 2006-го года. Теперь у причалов ВСРЗ в центре города нет ремонтируемых судов.

Встретил нынче Ивана около местного базара. Постарел. Голова совсем облысела. Но вылез из огромного «Ландкраузера», сверкающего никелем. Спросил по привычке: «Как живешь?»… «Худо, – отвечает, – остался один в пятикомнатной квартире на 100 квадратах. Запустил квартирантов, чтоб занимались хотя бы уборкой. А они ходят по пятам с веревочной петлей, грозятся удавить для завладения жилплощадью.

Старшего сына застрелили по заказу мои враги. Дочь сгинула за кордоном. В Маниле обрушилась городская свалка. мусором придавило русских «челноков». Трупы обгрызли свалочные крысы, их там миллионы. Летал опознавать дочку. Показали голые скелеты, чьи они неизвестно. Сожгли там же в крематории. Мне дали кубышку с пеплом… Очень боюсь, что отнимут машину. В гараже поселил бомжа, кормлю зимой и летом. А он, подлец, водки требует».Теперь Иван спит за железной дверью собственной спальни. Во сне видит петли, крыс, отраву, бомжика, продающего автомобиль. О вывезенных за границу рабочих местах старается не вспоминать.

Приморские рыбаки в середине 90-х годов пришли с полными трюмами свежего сырца-рыбы, готовой для переработки или продажи. На берегу их никто не ждал. Даже жены челночили в Китае. Рыбный порт завален лесом, металлоломом, углем, готовым к отправке за море. С немалыми проволочками все же встали к причалу. На борт поднялись незнакомые агрессивно настроенные медики. Не найдя откровенной заразы, оштрафовали за немытые кружки и антисанитарию на камбузе. Потом зашла таможня с пограничниками. Эти действовали как пираты. Обложили данью рыбу в трюмах, запасные части к главному двигателю и вспомогачам посчитали товаром, приготовленными к продаже во Владивостоке.

Капитан в шоке. После подписания незнакомых налоговых и других документов побежал в контору за разъяснениями. В начальственных кабинетах творилось что-то непонятное. Никто ничего не знал. Делили-прихватизировативали какие-то фонды. Нашлись доброжелатели – посоветовали капитану уходить в моря, пока все не утрясется. Капитан собрал команду, объяснил как мог ситуаци и… предложил бегство из родного порта. Ночью ушли. Пропавшую рыбу частично вывалили за борт, остальное продали корейцам. Рыболовный траулер, государственная плавединица, превратилась в «челнока», вытолкнутая на флибустьерство самим государством.

В море ловили-хватали все подряд. Выгребали подчистую со дна краба, креветку, трепанга, морского ежа, гребешок. Везли в Японию, «продавали» за сколько дадут. Навар получался неплохой. Шли гурьбой в баню, потом в бордель. На оставшиеся бабки иногда вскладчину скупали подержанные старые машины, отправляли во Владик…Ждали, когда позовут домой. Но никто не озаботился, не пытался даже изменить ситуацию. Поставляли продукты питания чужой враждебной нам стране. Создавали рабочие места за морем. Обильно финансировали японский автопром. Словом, челночили по крупному на миллионы долларов единовременно. Особенно жалко было передавать улов в открытом море, перегружая с борта на борт японцам, корейцам.

По окончании перевалки в столовой появлялись канистры со спиртягой. Пили через край – из горлышка, не закусывая. В России тоже шла попойка, вселенская, безмотивная под мыльные оперы и беспрерывные выборы во все инстанции чохом. Причем без спроса в содеянном.

Трезво вели себя иностранные спецслужбы. Американские волонтеры, несколько сот солдат, тихо жили в пригородах в корпусах ДВНЦ. Чем они занимались, похоже никто не контролировал. По всей видимости, ждали массовых выступлений протеста против разграбления страны. Однако с тушением возмущений от лопнувших пирамид успешно справлялся телеящик. К тому времени электронный монстр приобрел статус бога, иконы и многофункционального посредника. Телевизор, по-своему, тоже «челночил» в противоположном направлении, перемещая южноамериканский подчинительный образ жизни, менталитет к нам. Поспешно шла переукладка под черепами – замена советского сознания на параною мещанского словоблудия. Советы – скелет государства – уничтожили тихой сапой. Их боялись и боятся до сих пор антисоветчики всех мастей. Похоже, вся перестройка была затеяна и проведена против народовластия – советов русского образца.

Разжиженная «несунами» партия большевиков пошла за Горбачевым, сделав разворот к самоликвидации. Не все партийцы мотались по заграницам в челночно-спекулятивном угаре. Зато у себя дома со свистом раскупали американские окорочка, сигареты «Мальбара», «Винстон», «Кока- колу»… Растаяла как дым, как мираж в пустыне ,«ум, честь и совесть нашей эпохи» – многомиллионная Партия. Произошла невиданная в истории планеты Земля глобальная метаморфоза. На мирную страну, не помышлявшую о войне и захватах чужого богатства державу, обрушилась внутренняя самоинтервенция…

Сейчас в массовом челночном деле «купи-продай» наметился естественный спад. Нечего стало вывозить оболваненному кочевому племени. Работать разучились окончательно. Крупные хищники сбили в стаи мелкую шантрапу прожорливых негодяев. Образовались фирмы со стеклянными офисами. Челночат миллиардными кусками природных ресурсов из подземных и наземных кладовых, не опасаясь ни пограничников, ни таможни. Законы сотворили сами под себя. Продолжают опустошение России с вывозом рабочих мест за кордон.

Руководители больших регионов возвели челночение в политику ограбления. Шаймиев и компания выхватывают из Татарии, что могут поднять из недр матери-земли. Поволжье так не потрошил даже хан Батый. Тулеев качает антрацит из Кузбасса, через Прибалтику и Дальний Восток грохочат эшелоны с углем. Штыров – из Якутии алмазы, золото, меха, редкую красную рыбу… Илюмжинов гонит в Европу шерсть тонкорунных мериносов. Абрамович, Потанин, Вексельберг… всех не перечислишь. названным людям есть с кого. Некий контрактник, занимающий высшую должность в чиновной иерархии России, в апреле 2005 года притащил в клетчатом бауле «челнока» и подарил Германии 5 миллиардный государственный долг. Разгулявшись на ярмарке в Ганновере, между делом, преподнес другу Шредеру , просто так, десятки тысяч рабочих мест, заказав в Германии 60 электропоездов и десяток локомотивов для наших железных дорог. Немецкие рабочие обеспечены работой до 2015 года. ???А подмосковный Демиховский вагонный завод лишился ближайшей трудовой нагрузки. В добавлении к буклету купецких деяний уже в 2006 году отдал немцам право на прокладку российского газопровода по дну Балтийского моря. Бригадиром назначен все тот же лучший кореш Шредер с баснословным окладом 250 тыс. евро в год.

…Если Зураб Церетели задумает изваять громадный памятник «челноку», то это должна быть мощная русская баба, зеленая от запрятанной во все щели долларовой зелени. Кусок шестой части суши – Россию – она упаковала в клетчатый мешок и продала за кордон. Остались на планете: спившийся муж, голые, босые дети и внуки. Которых она тоже готова зафарцевать, повесив ценники на животы.

Выводы из написанного плачевны. Никто в целом человеческом мире не понял и не одобрил нашего стремления обворовывать собственный дом.

В. Дроздов,

(приведено в сокращении)

Приморье

От редакции. С последним вряд ли можно согласиться, так как те самые 16 радиостанций и их хозяева, наверняка, довольно потирают руки. Однако, думаем, что просветление умов не за горами и уже идет.. И уверены, что сказанное в статье – правдивая, горькая, но не полная и не последняя страница в истории нашей страны.