Ответ «неполитизированному» краеведу

В городской газете «Чапаевский рабочий» за 14.11.2008 года и 20.03.2009 года было помещено большое интервью с главным библиографом Самарской универсальной научной библиотеки, сопредседателем Самарского отделения Союза краеведов России А.Н. Завальным, затрагивающее одну из первых страниц истории гражданской войны в СССР вообще, и в Среднем Поволжье, в частности, а именно: мятеж чехословацкого корпуса.

Поскольку газета сама предложила не ставить точку в этом разговоре, постараюсь поделиться с читателями своей точкой зрения

К вопросу о Брестском мире

А.Н. Завальный говорит: «В марте этого года (читай 1918 г. – авт.) Россия, по выражению В.И. Ленина, заключила с Германией «похабный» Брестский мир, предав своих союзников и отдав немцам огромные территории своей страны».

Ошарашив неискушенного читателя выражением о «похабном мире», умозаключением о «предательстве» большевиков и действительно большими территориальными потерями, А.Н. Завальный к этим вопросам больше не возвращается. А жаль!

Вот протокольная запись речи В.И. Ленина о войне и мире на заседании ЦК РСДРП(б) 11(24) января 1918 года. «Тов. Ленин указывает, что большевики никогда не отказывались от обороны… Вопрос стоит только в том, как должны мы защищать отечество – социалистическую республику. Армия чрезмерно утомлена войной; конский состав таков, что артиллерию мы не сможем увезти при наступлении; положение германцев на островах Балтийского моря настолько хорошо, что при наступлении они смогут взять Ревель и Петроград голыми руками. Продолжая в таких условиях войну, мы необыкновенно усилим германский империализм, мир придется все равно заключать, но тогда мир будет худший, так как его будем заключать не мы. Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, – мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено, и мир будет заключен другим правительством».

А вот чуть более раннее (дооктябрьское) свидетельство известного героя Первой мировой войны, бывшего главнокомандующего Юго-Западным Фронтом, царского генерала А.А. Брусилова: «Позицию большевиков я понимал, ибо они проповедовали «долой войну, и немедленно мир во что бы то не стало», но я никак не мог понять тактики эсеров и меньшевиков, которые первыми разваливали армию якобы во избежание контрреволюции, что не свидетельствовало об их знании состояния умов солдатской массы, и вместе с тем желали продолжения войны до победного конца». (А.А. Брусилов, «Мои воспоминания», М., 1963 г., стр. 263). И далее: «Из всего вышеизложенного нетрудно вывести заключение, что мы воевать больше не могли, ибо боеспособность армии… перестала существовать». (Там же, стр.277).

А чтобы молодое поколение не считало это «домыслом коммунистической пропаганды», рекомендую ознакомиться со свидетельством другого генерала царской армии, небезызвестного казачьего атамана Краснова П.Н., сотрудничавшего в годы Великой Отечественной войны с гитлеровцами, которого уж совсем трудно заподозрить в симпатиях к большевикам. «Война замирала по всему фронту, и Брестский мир явился неизбежным следствием приказа №1 и разрушения Армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному правительству». (В. Павлов, «Брестский мир», М., 1998 г., стр. 22).

Таким образом, Россия больше воевать не могла и для сохранения своей государственности была вынуждена пойти на унизительный, по-ленински «похабный» мир (и большевики этого не скрывали). Кстати, через 8 месяцев Брестский договор был аннулирован, а германские захватчики – выдворены с нашей территории. Независимость страны была сохранена. И сделали это большевики, руководимые В.И. Лениным.

Что же касается вопроса о пре-
дательстве Россией своих союзников по блоку «Сердечного согласия» или Антанты, о которых так печется А.Н. Завальный, то те к ней не испытывали никакой сердечной близости. Так министр иностранных дел Великобритании Бальфур, узнав о Февральской (я уж не говорю Октябрьской) революции в России заявил: «Если удастся создать совершенно независимую Польшу,.. то можно будет полностью отрезать Россию от Запада. Россия перестанет быть фактором в западной политической жизни или почти перестанет быть таковым». (Журнал «Наш современник», 2007 г., №9, стр. 221). Державы Антанты рассматривали Россию как удобный противовес Германии и источник пушечного мяса. Вот и вся союзническая любовь!

Итак, продолжение империалистической войны явилось бы предательством прежде всего перед своим народом, миллионы которого пришлось бы дополнительно бесславно положить на Западном Фронте.

К истории мятежа чехословацкого корпуса

Дислоцированный на территории России чехословацкий корпус, состоящий, в основном, из военнопленных австро-венгерской армии и русских подданных чешской национальности, с декабря 1917 года был формально подчинен французскому командованию. Таким образом, на территории России действовала военная организация Антанты. Именно поэтому, вопреки мнению А.Н. Завального, чехословаков, вступивших в боевые действия с Советскими войсками на территории России, называть интервентами вполне корректно, в том числе и с исторической точки зрения.

По высказыванию А.Н. Завального, причиной мятежа чехословацкого корпуса явилась якобы провокация Советского руководства, заключавшаяся в майском приказе председателя Реввоенсовета Л.Д. Троцкого разоружить всех чехов. Он говорит: «Попытка разоружить чехов в Пензе не удалась. Они с оружием в руках стали пробивать себе путь на Дальний Восток».

Не отнимая у Троцкого склонности к всякого рода провокаторству, надо все же учесть, что эта телеграмма была далеко не первым обращением Советских властей к чехословакам с требованием разоружиться. Советское правительство беспокоило наличие оружия у частей корпуса и, как увидим далее, – не случайно.

26 марта 1918 года в Пензе представители СНК и чехословацкого корпуса подписали соглашение, в котором гарантировалась беспрепятственная отправка чешских подразделений во Францию через Владивосток. Одновременно советские представители настаивали на удалении из корпуса русских офицеров, занимавших враждебную позицию к новой власти. Кроме того, чехословаки должны были продвигаться «не как боевые единицы, а как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для своей самозащиты от покушений со стороны контрреволюционеров…». И хотя на следующий день (после соглашения) по корпусу был издан приказ о демобилизации и сдаче оружия (№35), чехословаки везли с собой значительно больше оружия, чем его полагалось в соответствии с количеством людей.

Вот что об этом свидетельству-
ет в своей статье чехословацкий исследователь доктор Штейдлер: «… Наши войска, везшие в некоторых поездах из Украины больше оружия, чем его полагалось для каждой воинской части, это оружие… утаивали и прятали». (Ф. Попов, «Чехословацкий мятеж и самарская учредилка», Куйбышев, 1937 г., стр. 31).

О двойной бухгалтерии чехословацкого командования свидетельствуют и советские источники. «Так незадолго до вооруженного выступления чехословаков на станции Пенза, в вагоне пассажирского поезда сотрудники ЧК задержали несколько чехословаков с двумя пулеметами, разобранными и тщательно упакованными в мешках с провизией». (Там же).

Не выполняло чехословацкое командование и ту часть соглашения, в которой говорилось, что чехословаки должны ехать в качестве частных граждан, а не в виде войсковых соединений. Фактически же эти соединения сохраняли военную структуру и порядки и двигались в качестве регулярных воинских частей.

Вот как описывает атмосферу передислокации корпуса чешский рабочий-текстильщик из Моравии (в 1918 году легионер корпуса) Иосиф Поспишил: «И вот мы двинулись на Восток. Эшелоны с чехословацкими войсками растянулись по железной дороге до самого Владивостока. Разрушенный за годы войны железнодорожный транспорт не мог нормально работать, не хватало паровозов, топлива. Часто эшелоны с легионерами задерживались по нескольку дней на маленьких глухих станциях. (Чехословацкий корпус насчитывал 63 военных эшелона и состоял из 2500 вагонов. Это вам не десяток рейсов самолетом с Дальнего Востока, которые в августе-сентябре 2008 года президент и правительство сегодняшней России не могли разрулить в течение целого месяца – авт.) Эти вынужденные длительные остановки, разумеется, нервировали легионеров, уставших от длительного путешествия. Реакционное командование пользовалось этим предлогом, чтобы вести антисоветскую обработку солдат-легионеров. Большевиков обвиняли в умышленной задержке легионеров, клеветали, что Советское правительство намерено выдать легионеров австрийскому правительству». («Были пламенных лет», Куйбышев, 1963 г., стр. 48.)

Нельзя также забывать, что телеграмме Троцкого от 25 мая предшествовал захват чехословаками 17 мая по всем правилам военной науки Челябинска, где были взяты склады с оружием и установлена связь с силами местной контрреволюции.

На самом же деле, по сообщению американского генерала Гревса, «Чехам никогда не грозила опасность агрессивных актов со стороны советов…. Чехи были нападающей стороной…». (Ф. Попов, «Чехословацкий мятеж и самарская учредилка», Куйбышев, 1937 г., стр. 34).

Истинные же причины мятежа
заключались в другом. Еще в ноябре 1917 года, в Яссах, на секретном совещании представителей Антанты делегату чехословацкого корпуса офицеру Черженскому был прямо поставлен вопрос: «…способна ли чехословацкая армия к вооруженному выступлению против большевиков и сможет ли она занять область между Доном и Бессарабией». На совещании было принято решение использовать чехословацких легионеров против Советского государства. («История гражданской войны в СССР», М., 1958 г., т. 3, стр. 305).

Весной 1918 года у стран Антанты окончательно созрел план использования чехословацкого корпуса в качестве ударной интервенционистской силы против Советской республики. Французский посол в России Нуланс признавал, что «как ни хотели мы, чтобы они скорее оказались в рядах борцов на Сомме, но все же считали возможным задержать их. При известных обстоятельствах им придется сыграть роль на севере или востоке России». (Там же, стр. 306).

В мае 1918 года Френсис (посол США в России. – авт.) писал своему сыну в США: «В настоящее время я замышляю… сорвать разоружение 40000 или больше чехословацких солдат, которым советское правительство предложило сдать оружие». (Журнал «Наш современник», 2007 г., №9, стр.226).

Обсуждая планы использования чехословацкого корпуса, государственный секретарь США Лансинг писал президенту США Вильсону: «Разве невозможно среди этих искусных и лояльных войск найти ядро для военной оккупации Транссибирской железной дороги». (Там же).

Истинные причины участия чехословаков в российских делах выразил будущий президент Чехии, также участник мятежа, Э. Бенеш: «…наша армия в России для союзников являлась лишь одной из шахматных фигурок, (они) очень материалистически, просто даже безжалостно реалистически считали, что там столько-то людей, которыми можно пожертвовать в нужный момент…» (Журнал «Родина», июнь 2001 г., стр. 61).

Так какова же в этой неприглядной истории роль политики?

Очевидно, что мятеж был заранее и тщательно подготовлен. Начавшийся 25 мая в Мариинске он в считанные недели охватил обширные территории Заволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока. А вскоре чехословацкий корпус стал ударной силой в продвижении белых армий на запад к Москве.

Рамки данной публикации не дают возможности описать всю политическую интригу Антанты. Ясно одно, чехословацкий мятеж имел свою хорошо продуманную контрреволюционную политическую подоплеку в борьбе со страной Советов. Он готовился как сигнал для начала гражданской войны и иностранной интервенции.

О. Слухов,

житель г. Чапаевск