Борьба за свободу политзаключенных – это часть общей борьбы против
системы
От редакции. Ранее мы писали об одной из испанских политзаключенных, члене КПИ(в), мужественной Жозефине Гарсия Арамбуру, которая провела в застенках около 25 лет и была временно освобождена в 2008 году. Сегодня мы хотим познакомить наших читателей с ее ответами, данными в интервью одному из испанских товарищей.
Инт. Расскажи о том, как ты стала коммунистом.
Ж.Ар. Я стала членом партии в 16 лет. Кроме того, что Франко давит нас везде, где только можно, никаких особых идей я в то время почти не имела. Я знала, что не люблю, что ненавижу, но совершенно не знала выхода из этой ситуации. Тогда я познакомилась с группой ребят из моего района, которые работали в ОМЛЕ (организации, которая в первой половине 70-х ХХ-го века поставила перед собой задачу восстановить истинно Коммунистическую Партию), меня стали знакомить с идеологией, мы стали обсуждать ее, постепенно я брала на себя и некоторые обязанности и стала, наконец, активным членом партии.
Инт. Как развивается повседневная борьба?
Ж.Ар. Сегодня я вижу, что если мы хотим по-настоящему бороться с капиталистическим государством, имеющим все репрессивные средства, если в самом деле хотим победить его и изменить общество, надо готовиться ко всем формам борьбы, сохранять себя, чтобы бороться в лучших условиях. Мы сражаемся не за безделье, а чтобы покончить с этим государством и установить Народную Республику и социализм. Если бы мы могли достичь этого мирно, то достигли бы, но враг не намерен делать себе харакири, напротив, он повсюду преследует нас – аресты, пытки, тюрьмы, убийства…
Переход в подполье – сознательно принимаемое решение, которое во многих аспектах меняет повседневную жизнь: ты не видишь семью и друзей, имеешь фальшивые документы… Тем не менее повседневная жизнь должна быть максимально похожа на обычную; не надо привлекать к себе внимание и потому надо вести себя, как обычный человек.
Инт. Можешь рассказать немного о ваших приговорах?
Ж.Ар. Мы были
арестованы и осуждены во Франции. В одной из групп был арестован и Аренас. Партийцев осудили на 4-5 лет (в Испании в
аналогичной ситуации осуждают на 12 лет). Но по прошествии их нас не
освободили. Следствие продолжилось, что стало возможным из-за печально
известного Закона о партиях, который делает подсудной участие в нелегальной
организации. Тогда он еще не был принят, и нас держали под следствиям 3-4 года
(!), дожидаясь его принятия. То есть нас арестовали еще до выхода в свет этого
закона, а потом ему придали в отношении нас обратную силу, нелегальность стала
одним из обвинений членам нашей партии. Нас незаконно экстрадировали
в Испанию и судят, хотя нельзя судить дважды одного и того же человека по
одному и тому же обвинению.
Инт. 24 года государства Испании и Франции гоняли тебя из тюрьмы в тюрьму, что вызвало тяжелые сердечные болезни (причем в тюрьмах практически не было медпомощи). Как ты прошла через это, особенно с учетом режима изоляции, которому подвергаются, как мы знаем, сотни политзаключенных?
Ж.Ар. Как и большинство политзаключенных. Освоила опыт Коммуны, в тюрьме мы многому научились, научились что-то делать своими руками, чтобы не зависеть от наших семей, научились даже общаться между собой. Это было очень опасно, так как нас порезали по живому и рассеяли, как можно дальше от друзей и семей. По счастью, я несколько раз пересекалась с другой подругой, но в основном была одна. Тюрьма, конечно, дело суровое, но если ты организуешься, читаешь, учишься, что-то делаешь руками, дни проходят неплохо, можно даже сказать, что достаточно неплохо. Есть моменты улыбок, слез, ненависти… Есть моменты болезненные, например, когда умирают товарищи, как Хосе Ортин, который умер в марте. И есть моменты радостные – когда получаешь письмо, когда сможешь получить свидание с другом или родными… В тюрьме много репрессий, но и сопротивления там, без сомнения, больше.
Инт. После твоего ареста в Испании началась кампания солидарности с требованием твоего освобождения как тяжело больной политзаключенной, и, главное, сидящей без приговора. В ней участвовали многие люди и коллективы из разных стран. Как воспринимается солидарность из тюрьмы, особенно с учетом того, что вам мешают узнавать о ней?
Ж.Ар. Мы знали много меньше того, что происходило на деле. От нас старались скрывать известия об акциях солидарности. Я говорила подругам, бывшим со мною в Меко, что у меня впечатление, что эта кампания достаточно мощная. Когда меня вырвали из их когтей благодаря вашей солидарности, я убедилась, что не ошибалась, кампания была гораздо шире, чем мы думали. Как ты понимаешь, это момент гордости для всех нас.
Инт.
Какова сейчас юридическая ситуация?
Ж.Ар. Уже более года я временно освобождена. Каждую неделю хожу отмечаться к судье. Адвокаты представили письменную просьбу закрыть дело, поскольку речь идет о деле, уже прошедшем суд. Очень важно, что Маркос Регейра вышел на свободу. Это единственный товарищ, который, проходя по одному со мной делу, еще оставался в заключении. Он провел три года под незаконным арестом.
Инт.
Сегодня усиливаются репрессии и в отношении бывших политзаключенных. Какова в
этих условиях твоя жизнь?
Ж.Ар. Мой телефон контролируется, за мной постоянно следят, иногда провоцируют… Отчасти это чтобы меня запугать, чтобы я думала, что и шагу не могу ступить без того, что в любой момент меня могут упечь обратно. Лично я не обращаю внимания. Живу нормальной жизнью, участвую в собраниях и манифестациях. Я понимаю, что меня могут снова запереть, но у меня есть идеи, и я считаю законным и справедливым защищать их. И я должна это делать.
Инт.
Известны процессы против различных движений и групп социального и
политического характера, особенно преследуется молодежь с ясной антифашистской
направленностью. Почему это и как надо на это отвечать?
Ж.Ар. Идет рост репрессий во всех секторах, особенно против антифашистов – рабочих и молодежи. Это связано с обострением экономического кризиса и мрачной перспективой, которую имеют фашисты. И эта тенденция будет продолжаться. Хотя уровень сознания народа пока еще достаточно низок, режим опасается – и небезосновательно – взрывов недовольства, которые уже происходят и будут шириться. Как это пресечь? Они уповают на репрессии, хотят посеять панику. И каждый из нас должен на это отвечать. На мой взгляд, главное – сопротивляться, не дать себя запугать, поднять голову и искать единства с трудящимися. Враги объединены. Мы – нет. В этом их сила и наша слабость. Это надо изменить.
Инт. Что ты думаешь о росте солидарности и организованности, которые надо противопоставить этим нападкам
Ж.Арр. Движение солидарности, хотя и слабое, – а иначе и быть не могло из-за низкого уровня сознания, о котором я уже говорила, – имеет, надо сказать, «доброе здравие». Знамя защиты политзаключенных не опускалось все эти годы «демократии». Подтверждая фашистскую суть испанского капиталистического режима, репрессии обрушиваются также и на это движение. Так что уже есть в испанских тюрьмах политзаключенные, вся вина которых – просто солидарность с другими политзаключенными.
Я не устаю объяснять, что борьба за амнистию, за свободу политзаключенных – это часть общей борьбы против системы, за Народную Республику и социализм. Борьба за политические и профсоюзные свободы, за трудовые и профсоюзные улучшения, за самоопределение угнетенных национальностей, за роспуск Национального Присутствия и отмену Закона о партиях, за восстановление и уважение исторической памяти – это единая борьба, или, по меньшей мере, она должна быть такой. И ради этого все мы, те, кто стремится покончить с эксплуатацией человека человеком, должны продолжать свою коммунистическую работу.
Июль