Не ошибаются ли коммунисты

в своих надеждах на современный рабочий класс?

Статья первая

Совершенно очевидно, что и рабочий класс, и производительные силы и производственные отношения капитализма в целом, и условия совершения социалистической революции сегодня во многом не те, что при жизни К. Маркса и Ф. Энгельса. В этой связи встаёт вопрос о проверке и об оценке основных выводов марксистской теории. Ведь если современный рабочий класс утратил свои революционные способности, то тогда необходимо ставить вопрос о новом могильщике буржуазного строя в современных условиях. Если же все современные перемены – это лишь модификация того капитализма, свидетелем которого были Маркс и Энгельс, то и тогда встаёт вопрос о том, как мы должны учитывать эти частичные изменения в нашей работе. И среди них важнейший вопрос этой темы о характере и своеобразии пролетариата вообще и современного рабочего класса, в особенности.

1. Пролетариат или «совокупный производитель»?

Нередко ставится вопрос о необходимости заменить марксистское понятие «пролетариат» на другое понятие: «совокупный обобществлённый производитель». Сторонники такого обновления указывают на два основных отличия между этими понятиями. Если пролетариат, по их мнению, стремится лишь к тому, чтобы подороже продать свою рабочую силу (причём это стремление характерно для него как при капитализме, так и при переходе от капитализма к социализму), то «совокупный обобществлённый производитель» работает ради общественного прогресса, руководствуясь не частным, а общим интересом.

Это обоснование представляется нам неоправданным. Пролетариат, или рабочий класс в капиталистическом обществе – это понятие сугубо объективное, определяемое социальным и профессиональным положением человека и уж никак не зависящее от его сознания. Перечитайте ещё раз определение общественных классов в работе В. И. Ленина «Великий почин». Вам придётся согласиться, что в этом определении нет ни слова о сознании пролетариев, но зато во главу угла поставлены пять совершенно объективных признаков, основными среди которых являются отношение того или иного общественного класса к средствам производства (т.е. вопрос о том, есть у него эти средства или нет и, следовательно, должен ли он продавать свою рабочую силу или, наоборот, покупать её), а также место общественного класса в системе производственных отношений. Другими словами, любой человек, продающий капиталисту, владеющему средствами производства и обращения, свою рабочую силу и приумножающий своим производительным трудом его капитал, объективно является пролетарием совершенно независимо от того, верит ли он в бога или нет, является ли он по своим политическим и идейным взглядам коммунистом, фашистом, националистом, буржуазным либералом или простым мещанином и обывателем. Если пролетарий участвует в организованной борьбе труда против капитала за свои сиюминутные или коренные интересы, – то такие пролетарии называются «класс для себя». Если же, напротив, пролетарии не организованы, если они находятся под влиянием буржуазной идеологии, то такие пролетарии называются «класс в себе». И при этом как те, так и другие, – именно все они пролетарии по своему объективному положению.

2. Что же такое «революционность пролетариата»?

Из этого, однако, совсем не следует, будто бы пролетариат утратил свою революционность, так как эта революционность присуща ему, пролетариату, отнюдь не автоматически. В этом проявляется вообще одно из основных отличий социальной формы движения от физической, химической и биологической его форм. И отличие это в том, что одни и те же объективные законы в каждой из этих форм имеют разные механизмы своего действия. Так, если в классической физике при взаимодействии тел, например, существует совершенно однозначная связь между причиной и следствием, то любое социальное движение осуществляется через головы людей, а потому в истории любая закономерность работает отнюдь не непосредственно, а лишь в той мере, в какой она осознаётся людьми.

И здесь подход К. Маркса и В. И. Ленина характерен тем, что они писали и говорили о пролетариате диалектически, т.е. принимали во внимание, с одной стороны, конкуренцию между пролетариями, которая объективно их разделяет, реакционное сопротивление новым формам организации труда и враждебное отношение к новым достижениям технического прогресса, поскольку они означают для рабочего усиление эксплуатации, а также стремление продать свою рабочую силу по максимально возможной цене, а, с другой – те особенности положения пролетариата в буржуазном обществе, которые объективно делают его и только его «единственным действительно революционным классом», по отношению к которому все остальные классы «реакционны» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 434).

Вот эти особенности:

«Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс, – писали К. Маркс и Ф. Энгельс, – Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть ее собственный продукт» (Там же). Таким образом, с развитием промышленности пролетариату (в точном смысле этого слова) – расти, а люмпенам и мелким собственникам – усыхать. Нам могут возразить, что, мол, как раз в промышленно развитых странах доля пролетариата сокращается, а вот доля тех, кто занят в сфере обслуживания, – возрастает. Мы не считаем это возражение состоятельным, так как, во-первых, если в главных империалистических странах доля чисто промышленного пролетариата действительно сокращается, то только потому, что в системе разделения труда сами эти страны стали своего рода мировым офисом, или конторой, а «цеха» просто переехали в развивающиеся и бывшие социалистические страны, – так что в мировом масштабе доля даже чисто промышленных рабочих продолжает расти. Во-вторых, чисто социальное, классовое понятие «пролетариат» никогда не сводилось и не будет сводиться к понятию «промышленный рабочий», т.е. токарь или слесарь, ибо промышленные рабочие – это только передовой отряд пролетариата, но отнюдь не весь пролетариат.

«Средние сословия: мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин – все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели, как средних сословий. Они, следовательно, не революционны, а консервативны. Даже более, они реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории. Если они революционны, то постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата, поскольку они защищают не свои настоящие, а свои будущие интересы, поскольку они покидают свою собственную точку зрения для того, чтобы встать на точку зрения пролетариата. Люмпен-пролетариат, этот пассивный продукт гниения самых низших слоев старого общества, местами вовлекается пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего жизненного положения он гораздо более склонен продавать себя для реакционных козней» (Там же) – таким образом, мелкие собственники всегда борются за спасение себя самих от крупного капитализма, люмпены продажны и изменчивы, и только пролетариат может преодолеть своё классовое пролетарское положение путём ликвидации капитализма как такового, т.е. путём построения бесклассового общества.

«Жизненные условия старого общества уже уничтожены в жизненных условиях пролетариата. У пролетария нет собственности; его отношение к жене и детям не имеет более ничего общего с буржуазными семейными отношениями; современный промышленный труд, современное иго капитала, одинаковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так и в Германии, стерли с него всякий национальный характер. Законы, мораль, религия – все это для него не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы» (Там же) – таким образом, отрицание капитализма происходит в самих условиях существования пролетариата.

«Все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни, подчиняя все общество условиям, обеспечивающим их способ присвоения. Пролетарии же могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а тем самым и весь существовавший до сих пор способ присвоения в целом. У пролетариев нет ничего своего, что надо было бы им охранять, они должны разрушить все, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность» (Там же.) – таким образом, если другие классы охраняют себя от капитализма при капитализме, то пролетариат не может уничтожить источник своего угнетения и эксплуатации, не уничтожая капитализм и частную собственность как таковые вместе со своим подчинённым положением.

Однако только вульгарные материалисты могут думать, будто бы по всем этим причинам пролетариат везде и всегда автоматически должен быть революционным классом. С точки зрения материалистического понимания истории революционность присуща рабочему классу лишь как тенденция, как одна из двух основных противоположностей, которая находится в вечном единстве с другой противоположностью, о которой сказано выше. Другими словами, это потенциальная революционность, которая может стать кинетической лишь при известных условиях.

Каковы же эти условия?

3. От революционности потенциальной к революционности кинетической

Главным таким условием является соединение социализма с рабочим движением, важнейшую роль в котором играет социалистическая интеллигенция. Только она может внести в движение пролетариата социалистическое сознание. «История всех стран свидетельствует, – писал об этом В. И. Ленин, – что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское». «Учение же социализма, – продолжал он, – выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч. Т. 6. С.30-31).

Та же мысль стояла за одним из его замечаний на первый проект программы РСДРП, написанный Г.В. Плехановым в конце 1901 г. В связи с положением этого проекта о том, что по мере роста и развития противоречий капитализма «растет также и недовольство рабочего класса существующим порядком вещей, обостряется его борьба с классом капиталистов, и в его среде все шире и все быстрее распространяется сознание того, что только своими собственными усилиями может он свергнуть лежащее на его плечах иго экономической зависимости и что для свержения этого ига необходима социальная революция...», – В.И. Ленин написал: «Распространение сознания (c) оставлено наряду с ростом возмущения (a) и обострением борьбы (b). Но a и b – стихийно, а c – должны вносить мы» (Там же. С. 198). Только это внесение превращает возможность революционности пролетариата в действительность. И хотя современный пролетариат сильно изменился по сравнению с малограмотными рабочими начала прошлого века, тем не менее все эти изменения скорее количественные, чем качественные.

Отсюда нередко возникает новое сомнение, основанное на том, что если революционность пролетариата возможна только через соединение его с социализмом, то не следует ли тогда, принимая во внимание опыт конца прошлого и начала нынешнего столетия, подумать о таких революционных силах, как студенты, крестьяне, люмпен-пролетариат и пр. элементы, которые принимали и принимают активное участие в революционном движении. В чём же тогда коренное отличие пролетариата от этих классов?

Дело здесь, конечно, не только и даже не столько в способности к уличным выступлениям или к ведению партизанской войны, сколько в способности довести революцию до победы социализма. Да, студенты или крестьяне, безработные или пенсионеры могут сыграть роль детонатора, но для настоящего социального взрыва нужен не только детонатор, но и фугас, которым и является пролетариат по отношению к буржуазному строю.

Именно по этой причине в спорах с Г.В. Плехановым о Программе РСДРП В. И. Ленин столь решительно возражал против отождествления действительной (последовательной) революционности рабочего класса с условной революционностью всей трудящейся и эксплуатируемой массы, куда кроме пролетариев входит также и мелкая буржуазия – крестьяне, ремесленники, кустари, некоторые слои работников науки и искусства, для которых их образование и талант нередко играют ту же роль, что средства производства – для мелкого производителя. «У нас в России, – писал он ещё весной 1902 года, – дьявольские муки «трудящейся и эксплуатируемой массы» не вызывали никакого народного движения, пока «горстка» фабрично-заводских рабочих не начала борьбу, классовую борьбу. И только эта «горстка» гарантирует её ведение, продолжение, расширение» (Там же. – С. 256).

Эта роль рабочего класса объективно определяется его ролью в процессе производства, определённой общественным характером этого производства. Только рабочий класс может физически, непосредственно, прекратить выработку электроэнергии, остановить общественный транспорт, приостановить производство и тем самым поставить любой власти такой ультиматум, против которого будут бессильны любые карательные органы, которые могут применять силу, но никогда не смогут заменить профессиональных рабочих на их рабочих местах.

Говоря о рабочих, я отнюдь не хочу противопоставить промышленных рабочих той части пролетариата, для которой средством производства давно уже является не станок или место водителя, а компьютерная клавиатура. Сегодня работа машин и сложных производственных процессов немыслима без таких людей точно так же, как и без профессиональных рабочих. Но это стихийное стирание грани между умственным и физическим трудом не должно мешать нам видеть грани классовые и социальные, которые не только не стираются, но, напротив, становятся ещё более выпуклыми. При всём значении современной технической интеллигенции, пролетаризированной и эксплуатируемой, выключатели и рубильники всё ещё остаются в руках самых традиционных рабочих. А потому современный рабочий, конечно, может и должен немного поделиться своим званием хозяина (которым он является по сути независимо и даже вопреки тому, кто над ним начальствует) с технологом, наладчиком или программистом, но отдавать им это своё звание ему пока рано.

Наши классовые враги хорошо знают эту силу рабочего класса. Они уже однажды использовали её для свержения социалистического государства в Польше (1980-1983) и последующего захвата власти. Они пытались использовать её и в ходе перестройки, ловко натравливая шахтёров и некоторые другие отряды рабочего класса на переродившуюся и вконец обанкротившуюся КПСС.

И сегодня буржуазные профессора прямо пишут в научных журналах, что современный рабочий класс – это настоящая пороховая бочка. Сегодня буржуазное государство и сама буржуазия вместе со своими головорезами, которых они называют «службой безопасности», и целой толпой продажных журналистов делают всё, что можно, чтобы коммунисты не смогли этот фитиль поднести. И мы не должны опускать руки от того, что один или несколько раз им удастся обмануть рабочих, сбить их с толку, превратить в мещан и обывателей, столкнуть их на путь выпрашивания и выслуживания того, что они вправе требовать и что должны завоевать. В зависимости от нашего мастерства и умения, от нашего упорства и самопожертвования этот обман рано или поздно падёт. Главное сейчас в том, чтобы не увлекаться произвольным расширением социальной базы за счёт «офисного планктона», как это было предложено на последнем пленуме КПРФ, или же всех без исключения инженеров и учёных, как это предлагают сделать некоторые идеологи КПСС, – не заигрывать с этими новыми слоями, а продолжать искать подходы к настоящей «пороховой бочке», которая одна только способна на настоящий социальный взрыв, в ходе которого старый мир будет разрушен до основания, но только затем, чтобы на его месте появился новый, более рациональный, гуманный и человечный новый мир.

С.А. Новиков