Линия масс и марксистская
теория познания
«Марксизм – это теория для
действия», теория для практики, для революционного преобразования мира рабочим
классом. Эта фундаментальная черта марксизма, его классовый и в высшей степени практический характер делает его всегда
живым, развивающимся и все больше обогащающимся. В этом развитии марксизма
наблюдаются различные этапы, поскольку развитие марксизма, как и всякое развитие,
не идет по прямой линии, а осуществляется посредством скачков, в
определенные исторические эпохи, когда возникают новые ситуации и проблемы,
которые требуется, ради их разрешения, проанализировать и конкретизировать
в теории. Например, ленинизм предполагает развитие марксизма, соответствующее
вступлению капитализма в последнюю фазу его развития, фазу монополистическую
или империалистическую, чем одновременно начинается эпоха пролетарской
революции. То, что придает новому этапу характер «эпохи», – не «фаза», в
которую капиталистическое развитие вступило уже давно, а тот факт, что в ней
начинается революция, поскольку сама фаза не представляет никакого
качественного изменения природы капиталистической системы.
По этой же причине, ленинизм
не является особой теорией или доктриной, отличной или обособленной от
марксизма; как справедливо говорит Сталин. Это «марксизм, соответствующий новой
эпохе», марксизм, так сказать, более актуализированный и развитый. Только в
этом смысле уместно говорить о ленинизме как о новом этапе развития марксизма,
так что в его интерпретации нельзя доходить до разрыва преемственности учения,
внутренней связности, соединяющей ленинизм со всей экономической теорией и всем
учением Маркса и Энгельса.
Ленинизм твердо основывается на
диалектике и материалистическом понимании истории, на политической экономии
Маркса и его теории классовой борьбы и диктатуры пролетариата. У Маркса и
Энгельса Ленин взял также идеи, позволившие ему сформулировать теорию и тактику
пролетарской революции. Ленин развивает и актуализирует марксизм во всех этих
областях, но не создает, повторяем, никакой новой доктринальной основы, ничего,
что позволяло бы предположить «отрицание» или «снятие» положений марксизма,
осуществляемое как следствие его собственного развития.
В трудах
Маркса и Энгельса, как и Ленина и Сталина, не найти ничего, что хоть отдаленно
напоминало бы разделение развития марксизма на дифференцированные этапы, и уж
подавно у классиков нельзя найти никакой идеи или теоретического положения, которые
позволяли бы считать любое прошлое, настоящее или будущее развитие
марксистского учения чем-то таким, что надо было бы особо выделять,
противопоставляя фундаментальным трудам Маркса и
Энгельса...
Маркс и Энгельс имели дело не
только с проблемами и противоречиями, соответствующими их эпохе, определенному
периоду общественного развития в нескольких развитых странах – их теории и
принципы охватывают все эпохи и страны и имеют поэтому
универсальный характер.
«Углубляя и развивая
философский материализм, Маркс довел его до конца, распространил его познание
природы на познание человеческого общества. Величайшим завоеванием
научной мысли явился исторический материализм Маркса. Хаос
и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и на политику, сменились
поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного
уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил,
другой, более высокий, – из крепостничества, например, вырастает капитализм.
(…) Философия Маркса есть законченный философский материализм, который дал
человечеству великие орудия познания, а рабочему классу – в особенности» (В.И.
Ленин. Три источника и три составных части марксизма.)
Марксизм
содержит законы, определяющие как процесс возникновения и развития капитализма,
так и его преодоление коммунизмом, и в нем заложены все возможные изменения,
дополнения, исправления и теоретическое развитие его основных принципов; к тому
же все это можно осуществлять только на его собственных основаниях, применяя его
к каждой исторической ситуации и к каждой конкретной стране.
Чтобы это
стало не так, потребовалось бы «открыть» новый мир и новую общественную
реальность, отличные от известных нам, с новыми противоречиями и законами,
новыми экономическими, социальными, политическими, философскими категориями и
т.д. – как будто возможно перенести нас в другую эпоху развития, что нельзя
совершить даже силой воображения, даже в произведениях научной фантастики. Потому все
такие попытки и оказываются столь плохими, столь лишенными логики, смысла
реальности и истории.
Объяснение этой невозможности
очень простое: объективный мир и общество нельзя изобрести, теории, выражающие
этот объективный мир во всей его сложности, не могут быть созданы воображением,
как бы мы его ни напрягали, поскольку все это – не более чем результат долгого
процесса развития. Единственное, что может сделать человеческий разум, – это
его «представить», раз оно схвачено посредством чувств и способности
абстрагирования, так, чтобы иметь возможность строить планы и влиять на его
развитие. Именно это и делает марксизм-ленинизм. Лишь на этой
уже утвержденной базе возможно развитие того или иного особенного аспекта
учения, некоторых идей и принципов, но это развитие никогда не может ни
устранить, ни отодвинуть на второе, третье или четвертое место (идет ли речь в
национальном или международном плане) то, что всегда ему предшествует как
концепция и руководство ко всякой подлинно революционной практике, – неважно в
какую эпоху или отрезок истории, в который нам суждено жить, в какой
стране нашей Планеты.
Если не ставить вопрос таким образом, это может привести только к отрицанию
актуальности марксизма-ленинизма «как теории и программы рабочего движения
всех стран»; к отрицанию того, что содержит универсальную истину,
чтобы искать убежища, как мы уже отмечали, в какой-нибудь модной теории или же
в «особенном» или «национальном», в какой-нибудь узкой, односторонней,
ограниченной концепции, которая рушится при первом соприкосновении с
реальностью.
Мануэль Мартинес,
Генеральный секретарь
PCE(r),
политзаключенный
Опубликовано
в «Анторча», 1998г. (приведено в сокращении),
Перевод ученого латиноамериканиста А.В.Харламенко