Ребусы «свободы» и «демократии»

1993 год. Москва. Центр. Полурасселенная коммуналка. Последнее – весьма существенный момент: очень удобна для возникающих, как грибы после дождя, частных контор. То бишь офисов.

Звонок в дверь.

– Кто? – Строители.

У двери мужчина. В единственном числе.Но, действительно, далеко не в беловоротниковой одежде. И сразу с вопросом: – А почему вы здесь?

Я – тоже с вопросом, как мне кажется, более логичным: – А где нам быть?

– А мы вашу квартиру купили!

Еще года два назад в подобной ситуации самым естественным было бы спросить, благодушно или иронично, в зависимости от настроения: «Шутите так оригинально?» или: «Что, сбежали, не долечившись?»

Ныне беседу приходится продолжить: – А нам куда? – любопытствую, что скажет. А сердце, чувствую, грузно затопталось в грудной клетке.

– У нас бумага есть, – свое отвечает.

По нынешним временам совсем не шуточный ребус, а, видать, осведомленность в деловой каверзе.

– Прямо с жильцами? Крепостное право, вроде, отменили. И давненько. Сто с лишком лет назад, – мечу я свой бисер.

(А в скобках замечу: ох, грядет, грядет это «право», если будем отсиживаться или голосовать бездумно. Понакупят земли, а там и «право» это тут-как-тут, пусть и под другим названием, но с той же рабской сутью: всегда и ко всем – что хочу, то и ворочу).

– Мы квартиру вашу купили. У нас документ. Нам ремонт делать надо, – отметает он мои исторические экскурсы. И стоит неколебимо, как гранитное изваяние.

– По закону жилплощадь о прописанными жильцами не продается, – напоминаю с торжествующим прищуром.

Строитель, конечно, не юрист. Правда, и юристы ныне частенько бывают далеко не истовые правоприменители. Да и законы у нас бывают такие... Но об этом как-нибудь в другой раз.

Но – вопрос: нужны ли в данном случае специальные знания? Однако же, стоит пришелец, бубнит про покупку и ремонт. Выношу развернутый паспорт и, осмотрительно вцепившись в него, приближаю к его глазам. В глазах его мелькает то досада помехам, то тайное удовольствие поразвлечься.

– Семнадцать лет прописки. По-сто-янной. Вот!

– У нас юрист хороший, – уравновешенным тоном отвечает.

Этот ребус я разгадываю, не долго думая. Видать, посланец от некой фирмы, которая с азартом восприняла клич: создадим слой крупных собственников! – и раскрыла рот в очередной paз покушать.

– Законы для всех писаны – огрызаюсь я.

–Мы – многопрофильное научно-производственное объединение, – речет с достоинством.

– А жить, по вашему, мы где должны? – спрашиваю, попутно пытаясь унять совсем расходившееся сердце.

– А вы ходите, добивайтесь, – строго поучает.

– А зачем мне добиваться? У меня жилье давно есть, – ловлю его на несуразице, которая ему, вернее, его хозяевам, таковой, видать, вовсе и не кажется.

– А у нас бумага… а у меня прописка... а мы купили... а с жильцами не продается... а у нас хороший юрист... а я знаю законы... а у нас бумага...

Нагруженное сердце топает по грудной клетке. А язык из своей клетки, наконец, выскочил и сотрясает воздух на тему: что же это творится?

Недолго. Потому как говорить некому: фирменный посланец неторопливо направляется к выходу.

– Мы еще придем, – повернувшись, спокойно обещает, И напоминает предвкушающим тоном: – У нас юрист хороший.

А взволнованные мозги долго еще выдавали свою «продукцию»: ... нахваливают себя... стоят в церкви со свечками... коммунизм им плохой… потому что жадность, а не отзывчивость в душах... к христианству пристроились... одно оттуда взяли: «не судите, да не судимы будете». А к кому это относится? Да к тем, кто, имея в своем глазу «бревно», судит в чужом «соринку»... им выгодно мусолить, суть извратив: «не тронь, мол, нас. Сам Бог не велел». А в христианстве сказано, как зло от добра отличить: «по делам их судите их». «По делам да судите». Вот как!.

Это было началом очень современной истории, растянувшейся для меня на долгие четыре, как в войну, года. Но я, благодаря депутатам (бывают и такие) не осталась без жилья. А немало было в этой «войне» и таких, кто потерял не только кров, но и жизнь. Хотя лишится крова (жилья) в нашей морозной стране – не значит ли смертная казнь с отстроченным, но обязательным смертным приговором? Людоеды! Разве в северной стране можно быть бездомным?

Кстати, не потому ли «кров» и «кровь» почти созвучны, что без каждого из них не прожить?

Когда я вижу бездомного пса, думаю: вот – несомненный друг человека, разве он не должен иметь свой угол? Когда я вижу бездомного человека, разгадываю неотступный ребус: зачем строить такую «свободу», которую сердцу тяжко видеть? И нет сил помочь, кроме как положить рублевую (иногда больше) монету.

Или, может, силы наберутся, – хотя бы, для начала, не сидеть всем по углам!

В.Н.Персова