Что потеряли, к чему
пришли!
Стоит вспомнить, чего добилась Советская власть
всего за 10 лет мирного существования. 1921 год – тяжелый год, уже закончилась
Гражданская война, страна разорена, страна в руинах. По сути
первый год мирной жизни. Вот и посмотрим, что изменилось за 10 лет, чем же
могли гордиться советские люди в 1932 году.
Если в 1921 году вся продукция народного
хозяйства исчислялась в 2 млрд
рублей, то в 1932 году ее объем составляет 32 млрд
руб.
Если в 1921 году основную массу товаров на
рынке продвигал частник, торговец-посредник, то в 1932 году вся торговля, за
самым ничтожным исключением, находится в руках кооперации, государственных
организаций, советских колхозников и единоличников-трудящихся крестьян.
В 1921 году в стране находилось более 23 млн разрозненных индивидуальных
крестьянских хозяйств; в 1932 году 60% крестьянских хозяйств охвачены
колхозами, в которых сосредоточены 80% общей посевной площади Советского Союза.
Если в 1921 году в сельском хозяйстве такую
машину как трактор надо искать днем, и то с огнем, то в 1932 году на полях
работают уже 100 тыс. тракторов. Не говоря уже о других сельскохозяйственных
машинах... О комбайнах и намека не было в 1921-м году.
В 1921 году автомобиль – исключительная
принадлежность города, в 1932 году в деревне тысячи автомобилей,
задействованных на нужды сельского хозяйства.
И если в 1921 году была разрушена промышленность,
то в 1932 году в стране уже есть своя тяжелая промышленность, пущены
Магнитогорский и Кузнецкий металлунгические
комбинаты, новые автомобильные и тракторные заводы, величайшая в мире на то
время гидроэлектростанция – Днепрогэс .
Сегодня нет уже Советского Союза, прошло два
раза по 10 лет с его развала. Чем могут похвастать нынешние правители? Что
уничтожена великая страна? В каком состоянии тяжелая промышленность и сельское
хозяйство? Что осталось от былого наследия? Что приобрела страна за эти годы?
Капиталистические ценности? Процветание наркоторговли?
Торговли людьми и органами? Торговли оружием? Мы гордимся своей страной или
просто выживаем?
В. Ариновский,
г.Кингисепп
Россия, которую стоило
потерять
Большая
площадь в центре столицы, близ реки Яузы (Хитров рынок – ред.), окруженная
облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи
в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру...
Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.
В тумане
двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных,
как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных
чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в
железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую
больше называют «собачья радость»…
Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь
это был рябчик!» — смакует какой
то «бывший». А кто попроще — ест тушеную картошку с
прогорклым салом, щековину, горло, легкое и
завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка —
рубец, который здесь зовется «рябчик».
А кругом пар
вырывается клубами из отворяемых поминутно дверей лавок и трактиров и сливается
в общий туман, конечно, более свежий и ясный, чем внутри трактиров и ночлежных
домов, дезинфицируемых только махорочным дымом, слегка уничтожающим запах
прелых портянок, человеческих испарений и перегорелой водки.
Двух- и
трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало
и ютилось до десяти тысяч человек. Эти дома приносили огромный барыш
домовладельцам. Каждый ночлежник платил пятак за ночь, а «номера» ходили по
двугривенному. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на
двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и
полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть «нумер»,
где люди ночевали без всякой подстилки, кроме собственных отрепьев…
На площадь
приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и становились под огромным
навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и
уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что
попало. Бедняки, продававшие с себя платье и обувь, тут же
снимали их и переодевались вместо сапог в лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…
Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в
аренду, чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной
болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки с
нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день мокрый и
грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от холода, голода и
постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к «бедной матери
несчастного сироты». Бывали случаи, что дитя утром умирало на руках нищей, и
она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за подаянием. Двухлетних
водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался «стрелять».
Бывало, что
босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до
седых волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или
дальнюю ссылку. Это мальчики.
Положение
девочек было еще ужаснее.
Им
оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам.
Десятилетние пьяные проститутки были не редкость...
В.А. Гиляровский
«Москва и москвичи»