Что потеряли, к чему пришли!

 

Стоит вспомнить, чего добилась Советская власть всего за 10 лет мирного существования. 1921 год – тяжелый год, уже закончилась Гражданская война, страна разорена, страна в руинах. По сути первый год мирной жизни. Вот и посмотрим, что изменилось за 10 лет, чем же могли гордиться советские люди в 1932 году.

Если в 1921 году вся продукция народного хозяйства исчислялась в 2 млрд рублей, то в 1932 году ее объем составляет 32 млрд руб.

Если в 1921 году основную массу товаров на рынке продвигал частник, торговец-посредник, то в 1932 году вся торговля, за самым ничтожным исключением, находится в руках кооперации, государственных организаций, советских колхозников и единоличников-трудящихся крестьян.

В 1921 году в стране находилось более 23 млн разрозненных индивидуальных крестьянских хозяйств; в 1932 году 60% крестьянских хозяйств охвачены колхозами, в которых сосредоточены 80% общей посевной площади Советского Союза.

Если в 1921 году в сельском хозяйстве такую машину как трактор надо искать днем, и то с огнем, то в 1932 году на полях работают уже 100 тыс. тракторов. Не говоря уже о других сельскохозяйственных машинах... О комбайнах и намека не было в 1921-м году.

В 1921 году автомобиль – исключительная принадлежность города, в 1932 году в деревне тысячи автомобилей, задействованных на нужды сельского хозяйства.

И если в 1921 году была разрушена промышленность, то в 1932 году в стране уже есть своя тяжелая промышленность, пущены Магнитогорский и Кузнецкий металлунгические комбинаты, новые автомобильные и тракторные заводы, величайшая в мире на то время гидроэлектростанция – Днепрогэс .

Сегодня нет уже Советского Союза, прошло два раза по 10 лет с его развала. Чем могут похвастать нынешние правители? Что уничтожена великая страна? В каком состоянии тяжелая промышленность и сельское хозяйство? Что осталось от былого наследия? Что приобрела страна за эти годы? Капиталистические ценности? Процветание наркоторговли? Торговли людьми и органами? Торговли оружием? Мы гордимся своей страной или просто выживаем?

В. Ариновский,

гингисепп

 

 

Россия, которую стоило потерять

 

Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы (Хитров рынок – ред.), окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру... Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.

В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…

Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь это был рябчик!» — смакует какой то «бывший». А кто попроще — ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка — рубец, который здесь зовется «рябчик».

А кругом пар вырывается клубами из отворяемых поминутно дверей лавок и трактиров и сливается в общий туман, конечно, более свежий и ясный, чем внутри трактиров и ночлежных домов, дезинфицируемых только махорочным дымом, слегка уничтожающим запах прелых портянок, человеческих испарений и перегорелой водки.

Двух- и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Эти дома приносили огромный барыш домовладельцам. Каждый ночлежник платил пятак за ночь, а «номера» ходили по двугривенному. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть «нумер», где люди ночевали без всякой подстилки, кроме собственных отрепьев…

На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что попало. Бедняки, продававшие с себя платье и обувь, тут же снимали их и переодевались вместо сапог в лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…

Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду, чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день мокрый и грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к «бедной матери несчастного сироты». Бывали случаи, что дитя утром умирало на руках нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за подаянием. Двухлетних водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался «стрелять».

Бывало, что босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до седых волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или дальнюю ссылку. Это мальчики.

Положение девочек было еще ужаснее.

Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилетние пьяные проститутки были не редкость...

В.А. Гиляровский

«Москва и москвичи»