Случайный разговор

Как-то раз жизненные обстоятельства забросили меня в глубинку. Когда настало время уезжать, я к нужному времени вышла на то место, которое местными жителями считалось автобусной остановкой. Уехать оказалось непросто. Рейсовый автобус по неизвестным причинам не пришел, следующий должен быть через три часа, и я осталась ждать. Вместе со мной на остановке стоял и ждал того же самого невысокий худощавый человек средних лет. Поначалу молчали. Каждый был занят тем, что старался увернуться от неуемного степного ветра, который, куда ни повернись, непременно хлестал в лицо. Лесополосы, когда-то, в советские времена, окаймлявшие трассу, были вырублены на дрова местными жителями. Вокруг, до горизонта, простирались поросшие бурьяном поля. Я смотрела на это запустение и вдруг само собой с языка сорвалось:

– Такое впечатление, что недавно здесь с востока на запад прошли монголо-татары, а с запада на восток – фашисты.

Незнакомец поддержал разговор:

– Да, Вы правы. Еще лет двенадцать назад это был радостный, цветущий и зажиточный край, а теперь вот – как после опустошительной войны.

– А Вы отсюда родом?

– Да, здесь живут мои родители. Сам я в Одессе. Как в юности мореходку окончил, так и отходил всю жизнь на торговом судне. И под красным флагом, и теперь вот – под этим…

– Те светлые годы, прошедшие под красным флагом, незабываемы. Недостатки, которые тогда критиковались всеми, по сравнению с сегодняшними кажутся достоинствами…

– А как мы гордились нашей страной! И ведь эта гордость была обоснованной! Если б Вы знали как тогда встречали нас во всех портах мира! Красный флаг был лучшей порукой тому, что судно будет во время разгружено и погружено. Сколько раз случалось: заходили в какой-то порт, а там – забастовка докеров… Суда из капстран стоят на приколе неделями, иногда даже месяцами… А для советского судна – всегда исключение… Обслуживали в кратчайшие сроки. Причем бастующие делали это абсолютно осознанно и добровольно, говорили: «Ваша страна – единственная надежда всего мира, не будь ее, нас бы вообще задавили, поэтому на советские суда наша забастовка не распространяется».

– А сейчас как?

– Ой, не спрашивайте! Когда в Союзе началась эта проклятая «перестройка», нас жалели, недоумевая: «Вы что там, все с ума посходили? Вы еще не знаете, что такое капитализм, и, дай бог, чтоб никогда не узнали!..» А теперь, когда мы ходим под этим (даже флагом совестно назвать), к нам относятся с нескрываемым презрением, как к иудам. Неделями на рейде держат, в порт подолгу не пускают: «Порт перегружен. Не принимаем. Ждите», – передадут по рации – и весь разговор. Так и болтаемся на якоре у входа в порт, пока не соизволят принять.

– Люди у нас действительно с ума посходили. Тогда не знали, что такое капитализм, но теперь-то ведь в незнании никого не упрекнешь!? А ведь восторга перед его витринами не убавилось!

– Витрины – это единственное, чем богат хваленый Запад. Это надо увидеть и, как говориться, на зуб попробовать, чтобы понять. Так называемая западная цивилизация – иллюзия, плод умело раскрученной рекламы. На самом деле там царят невообразимые дикость и пустота, именно, человеческая дикость и человеческая пустота. Я, когда узнаю, что кто-то из знакомых уезжает на ПМЖ куда-то, куда-нибудь в США или Германию, у меня сердце сжимается: как же он там, бедный, жить будет? Конечно, в смысле витрин и удобств всяческих, типа унитазов с подогревом, там хорошо. Но человеческий фактор практически отсутствует.

– ???

– Да-да, не удивляйтесь, там нет людей, в основном, – биороботы или живые калькуляторы, которые реагируют лишь на слово «деньги». Мы, моряки, поневоле знаем на бытовом уровне по нескольку языков и благодаря этому не только видим блеск витрин, но и людей, снующих мимо этих витрин, понимать можем. Честно Вам скажу, я бы смог жить и чувствовать себя человеком в самой неблагополучной стране Африки или Латинской Америки, но только не в США и не в сытых странах Западной Европы. Вот я сейчас Вам это все рассказываю, а у Вас неподдельный интерес в глазах светится, как будто мой рассказ лично Вас касается. Там подобное встречается крайне редко. Там слушают с интересом только тогда, когда знают, что это принесет определенную сумму денег или какие-то выгоды. Причем, всякий раз, когда наблюдаешь, как при упоминании о деньгах у них глаза начинают напоминать экраны калькуляторов, становится, откровенно говоря, не по себе. У меня с детства была мечта побывать во Франции. Она мне представлялась современной интерпретацией романов Дюма. Но, когда я туда попал, моя детская мечта рухнула, как карточный домик. Представляете, в городе, где есть Лувр. Версаль, Нотр-Дам, люди могут часами обсуждать вкусовые качества того или иного сорта паштета или спорить о том, в каком магазине лучше покупать сыр. А вот, например, типичный для всех западных стран тип взаимоотношений, столкнуться с которым нам впервые довелось в Норвегии. Было это давно, еще в начале 80-х. Нам дали выходной, и мы пошли погулять по Осло. По дороге зашли в какой-то недорогой ресторанчик… За соседним столиком молодой норвежец праздновал свой день рождения. Рядом с ним, как мы поняли, сидели родители, невеста и друг. Вы не можете представить, какой мы пережили шок, когда по окончании ужина каждый из них начал расплачиваться сам за себя. Там же подобные отношения – норма.

– Но Вы же сами говорили, что суда под красным флагом встречали с искренней симпатией и даже разгружали как исключение во время забастовки. Значит, им тоже иногда свойственны душевные порывы!?!

– Поверьте мне, их симпатии – плод той же меркантильности, своеобразная плата за те блага, которые они получили благодаря существованию Советского Союза. Наш народ совершил революцию и создал более совершенное, чем на Западе, жизнеустройство. Западные капиталисты испугались, что с ними произойдет то же, что и с их российскими собратьями, поэтому позволяли своим рабочим пользоваться более или менее сносными условиями жизни. Пока существовал Советский Союз, капиталисты боялись ущемлять профсоюзы, наступать на права трудящихся. Вот и получилось, что наш народ своей кровью и потом добыл для западных трудящихся относительное благополучие, за что те и платили ему своими симпатиями. (Но не будем забывать о трудящихся Европы и мира, чье уважение к советскому народу порождено пролетарской солидарностью, а отнюдь не меркантильными интересами Э ред.). Совсем другое дело сегодня, когда Союза нет. За что нам сегодня симпатизировать? Сегодня бывшие граждане Советского Союза для них – злейшие конкуренты на рынке труда: продают свою рабочую силу в десять раз дешевле, а работают в два раза больше…

Из-за поворота выскочил дребезжащий потрепанный автобус…

– Я не дорожу симпатиями западных обывателей, но новую революцию делать нам все-таки придется, хотя бы ради счастья наших детей.

Автобус, фыркнув, выбросил клубок черного едкого дыма и остановился…

– В современных условиях это будет очень трудно.

В переполненный салон втиснуться было совсем не просто. Я повисла на подножке передних дверей, а мой попутчик побежал брать штурмом задние. Вдогонку ему я крикнула:

– Трудно, не значит невозможно!

Двери захлопнулись. Автобус тронулся с места. Я примостилась на ступеньках. За окнами мелькали неухоженные поля, а мысль моя уносилась в то время, когда люди снова завоюют себе право на счастье.

Н.Кузьменко,

г.Киев