Борис Гунько

Америка

Из нищей, голодной, холодной России,

где дай Бог порою пригоршню лапши,

швырнула судьба меня к “жизни красивой”,

где от изобилия пузо трещит,

Где носят такие улыбки на лицах,

что ты за улыбкой не видишь лица,

где море соблазнов, как перья Жар-Птицы,

сверкает и дразнит тебя без конца.

Америка!.. Злиться? Молчать? Восторгаться?

Заплакать вдали от родных берегов?

Богатство, богатство, еще раз богатство,

но кроме богатства, увы... ничего!

Я пил кока-колу, катался на “фордах”.

Лос-Анджелес, Хьюстон... Какие слова!

Давила Америка сытостью гордой,

да так, что кружилась порой голова!

Я даже боялся – а вдруг спотыкнуся,

и где-то во мне обнаружится брак,

и, как у буржуйчика, всей моей сутью

вдруг станет кишечно-желудочный тракт.

Но, право, чем больше я ел шоколада,

скользил по бредово-роскошным коврам,

тем было яснее, что нет, мне не надо

всей этой малины, что я не отдам

За эти витрины, за эти улыбки,

за весь этот сыто ликующий быт

ни самых трагических наших ошибок,

ни самых пронзительных наших обид.

Что было – то было. Я знаю, я верю,

что нету ненужных в Истории глав,

и только затем торжествует Сальери,

чтоб стало яснее, что Моцарт был прав!

Я знаю, Америка, как ты жирела.

Я знаю, откуда богатство твое.

В нем слезы Гренады, в нем муки Кореи,

в нем горе Вьетнама к отмщенью зовет.

В нем пепел Багдада, в нем ад Хиросимы,

в нем смерть миллионов голодных детей.

В нем ныне и горькая участь России,

попавшей в объятья паучьих сетей.

И так мне хотелось от этих комфортов,

от этих постыдных, бездушных богатств,

побив все рекорды, свободным и гордым,

летящим, как пуля, оленем бежать.

В Россию! Скорее в родную Россию,

где дай Бог порою пригоршню лапши,

но столько для русского разума силы,

и столько работы для русской души!

Лос-Анджелес. Сентябрь 1992 г.