Точка невозврата

Исполнилось 110 лет «Кровавому воскресенью» в Петербурге 9(22) января 1905 года

Внешняя сторона этого трагического события российской истории хорошо известна. Утром 9(22) января 1905 года примерно 140 тысяч рабочих Петербурга, с семьями, празднично одетые, с хоругвями, иконами и царскими портретами двинулись с разных концов города к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю Николаю II коллективную петицию с изложением своих требований. Шествие было организовано вполне легальным «Собранием русских фабрично-заводских рабочих С.-Петербурга», наследником зубатовских рабочих организаций, и руководил им возглавлявший «Собрание» священник Георгий Гапон. Гапон, в котором многие видели чуть ли не пророка, убеждал рабочих: «Царь не знает наших нужд, мы о них ему скажем. Если он любит свой народ, то исполнит его смиренную просьбу». А ещё священник уверял, что стянутые в столицу накануне войска не посмеют стрелять в народ.

Однако, посмели. Брошенные «любящим царём» на подавление «беспорядков» 40 тысяч войска самым активным образом исполнили палаческую роль. Преградили всюду дорогу манифестантам, а затем начали палить залпами в безоружную толпу и рубить разбегающихся шашками. И падали замертво на снег люди, сжимающие в руках царские портреты. Всего в тот день охранители самодержавия убили более тысячи и ранили более двух тысяч человек. (Официальные данные о числе расстрелянных были, разумеется, в десятки раз меньше).

Так петербургскому пролетариату преподали кровавый урок, и посланные в него пули разнесли в клочья царистские иллюзии. Вечером того же дня появились первые баррикады. Выражаясь современным языком, была пройдена «точка невозврата», и в затылок самодержавию грозно задышала Первая русская революция. Даже буржуазные идеологи вынуждены признать, что после 9 января «положение драматически изменилось» и революционное пламя «разнеслось по всем слоям общества».

Вообще же историография современной буржуазной России безбожно искажает причины и смысл «Кровавого воскресенья». Врёт о делах 110-летней давности в том же духе и теми же словами, что врёт и о сегодняшних делах, если они связаны с рабочим движением. Упорно именуя расстрел безоружных людей «столкновениями», оправдывает царских палачей. Дескать, причиной «разгона шествия» стал политический характер выступления. А политический характер возник из-за того, что «лишённое надлежащего контроля властей «Собрание фабрично-заводских рабочих» уклонилось от намеченных целей». В общем, недоглядели, и, как негодуют буржуазные историки, «Собрание встало на путь борьбы труда с капиталом» (ай-яй, какая промашка!)

При этом господа-историки помалкивают о бедственном положении российского пролетариата, о том, почему в первых числах января встала вся промышленность Петербурга, охваченная забастовкой, в которой участвовало до 150 тысяч рабочих. Помалкивают, откуда взялись требования петиции, что несли царю: свобода рабочих союзов, 8-часовой рабочий день, созыв Учредительного собрания, равенство всех перед законом, введение прогрессивного подоходного налога (до чего свежо и современно это требование!).

С позиций сегодняшнего дня кажется непонятным, почему это Николай Романов вместо того, чтобы устраивать побоище, не сыграл в благодетеля и отца народа. Как ловко играет сегодня тот же В.Путин. Вышел бы на балкон дворца, важно раскланялся, принял бы рабочую депутацию, как предлагал Гапон, взял бы петицию, пообещал разобраться и т.п. Да в том-то и дело, что не мог даже изображать благодетеля. Поскольку на рабочем классе, как и на всём российском народе, лежал тогда такой груз бесправия, тяжесть которого сейчас даже трудно представить. Затем он был опрокинут революцией и Советской властью. А тогда директор Путиловского завода заявил забастовавшим в январе рабочим, что предъявлять требования они не имеют права(!), и он их всех уволит. А царское правительство в лице министра финансов В.Коковцова добавило, что требования рабочих незаконны и неисполнимы. Отсюда и вывод царской бюрократии, что допустить свободное шествие к Зимнему означает капитулировать «перед чернью».

Более того. Уже после расстрела, подавления, произведённых арестов (арестовали даже представителей интеллигенции, в том числе М.Горького, ходивших накануне к министру внутренних дел с просьбой предотвратить кровопролитие) царские слуги пишут обращение к народу, где от имени царя – обещания новых расправ и новых жертв в случае повторения «бунтов». А про этот, как им казалось, подавленный бунт царские сановники говорят, что рабочие были «введены в заблуждение изменниками и врагами родины» (до чего знакомые мотивы!) и сейчас им надлежит вернуться на работу и по-прежнему трудиться «в поте лица своего», остерегаясь «ложных советников». То есть, тогдашняя российская власть искренне полагала, что залпами царского войска она научила низы смирению, чтобы впредь неповадно было с требованиями ходить.

Но только ошиблась власть. Трудовой народ вскоре ответил таким «учителям» всполохами революции. После «Кровавого воскресенья» этот народ руководствовался уже не словами униженной петиции царю («Мы – несчастные, поруганные рабы...»), а призывом большевистской прокламации: «Не просить царя, не унижаться перед нашим заклятым врагом, а сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку – только таким путём можно завоевать свободу». Поэтому В.И.Ленин в написанной по свежим следам статье «Начало революции в России» констатировал:

«Рабочий класс получил великий урок гражданской войны: революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперёд так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни».

«Кровавое воскресенье» стало отправной точкой Первой русской революции, без которой был бы невозможен прорыв к социализму в Октябре. В этом смысл 9 января 1905 года. А урок из него состоит в том, что надо помнить – эксплуататорские классы пойдут на любое преступление и любое зверство, чтобы сохранить незыблемой свою власть и запугать народ. Для изменения положения угнетённых не петиции и прошения «наверх» потребны, а такая организация борьбы с эксплуататорами, которая покончит с их господством.

Александр Ставицкий