Роман Осин, председатель Идеологической комиссии МК РКРП-КПСС

Не бояться революции, а готовить ее

С самого начала стоит пояснить, что мы не являемся сторонниками концепции, согласно которой революция была одна. Несомненно, революционный процесс был един, но, несмотря на единство революционного процесса и взаимосвязанности Февраля и Октября, все-таки эти революции по-разному решали коренные вопросы, а именно – вопрос о собственности и вопрос о классе, который получил власть. Поэтому позволим себе говорить об уроках именно Октябрьской революции, которая оказала наибольшее влияние на развитие СССР и всего мира в ХХ веке. Это была действительно социальная революция, коренным образом изменившая жизнь в обществе и по своим масштабам явившаяся одним из основополагающих событий ХХ столетия.

Великая Октябрьская социалистическая революция породила новый тип общества, в котором пытались реализовать идеалы социальной справедливости на основе преодоления эксплуатации человека человеком, на основе общественной собственности на средства производства, на основе разумного управления экономическими процессами. Основная ценность Октября состоит в том, что идеи, которые долгое время считались утопичными, встали на повестку практического воплощения. Рабочие и крестьяне, забитые и никогда не участвовавшие в управлении государством, практикой доказали, что могут не только разрушать старое классово-антагонистическое общество, но и без капиталистов и особо отобранных управленцев строить и созидать новое общество – общество без классов и эксплуатации. Конечно, не во всем, но в очень значительной степени, утопия стала реальностью.

Какие основные уроки Октября для развития социально-экономического развития важно подчеркнуть?

1. Коренные перемены возможны только при условии вовлечения масс в историческое творчество. Это самоорганизация трудящихся (в первую очередь пролетариата) и осознание ими своих коренных интересов. Без этого можно говорить о социальном взрыве, о верхушечных государственных переворотах, о бунтах, но не о социальной революции.

2. Особенностью социалистической революции является то, что в отличие от буржуазных революций, где политическая революция завершает социальную, во время социалистической революции политическая революция (смена власти) начинает социальную (смену общественной формации). Переход к социализму носит значительно больший масштаб, так как смена феодализма капитализмом – это смена типа эксплуатации, в то время как смена капитализма социализмом открывает новую эру в развитии человечества – эру преодоления эксплуатации человека человеком как таковой, эру построения бесклассового общества. Отсюда, если в буржуазной революции взятие власти буржуазией представляет итоговый акт долговременной социальной революции, то в случае перехода к социализму, напротив, политический захват власти представляет точку отсчета для социальной революции.

3. Это положение, подтвержденное практикой строительства социализма в СССР и других социалистических странах, говорит о том, что социализм – это общество, которое строится сознательно. Отсюда усиливается роль субъективного фактора, то есть политической власти нового социалистического государства и правящей коммунистической партии.

4. Социалистическое государство – это не просто новые чиновники в старых кабинетах, не пресловутое «правительство народного доверия», а полный слом старой государственной машины и замена ее новой – государством типа Советов. По своей сущности такое государство является высшим типом демократии для трудящихся, которая одновременно является и диктатурой пролетариата над элементами старого общества. Отказ от диктатуры пролетариата, произошедший на XXII съезде КПСС, явился сильнейшим ударом по марксизму и строительству социализма. Ведь если государство перестает быть диктатурой одного класса, то неизбежно превращается в диктатуру другого класса, что и произошло в СССР. Смычка «теневиков» и партийной номенклатуры, которая уже была оторвана от трудящихся масс, породил заинтересованность этих двух слоев в том, чтобы превратиться в полноценных капиталистов. Отсюда и смысл «перестройки», которая явилась приведением производственных отношений в соответствие с интересами обособленного слоя номенклатуры, что позволило представителям этого слоя превратиться в представителей нового господствующего класса – в новую буржуазию. Номенклатура не была классом, поскольку не владела частной собственностью на средства производства, «теневики» не были классом, поскольку их деятельность носила антисистемный, противозаконный характер. Чтобы раскрыться в полную силу, им необходимо было ликвидировать социализм.

5. Социализм – это недоделанный коммунизм Отсюда в рамках социализма имеются две тенденции: тенденция перерастания в полный коммунизм и тенденция отката назад, в реставрацию капитализма. Задача социализма состоит в преодолении классов, товарного производства и общественного разделения труда. Но отсюда вовсе не следует, что тенденция перехода социализма в полный коммунизм гарантирована. Ленин и Сталин неоднократно предупреждали об опасности реставрации капитализма, об опасности забвения угроз молодому социалистическому обществу. Провозглашение на XXI съезде КПСС «полной и окончательной победы социализма», несомненно, ввело партию в заблуждение и являлось преждевременным самообманом.

6. Здесь же возникает вопрос о так называемом «рыночном социализме». Возможен ли он? Опыт развития социализма в СССР ясно показал правоту марксистско-ленинского взгляда, согласно которому социализм немыслим как компромисс «плана с рынком». Конечно, на известном этапе перехода от капитализма к социализму в порядке организованного отступления, в условиях сохранения режима диктатуры пролетариата, при условии сохранения командных высот в области контроля за экономической деятельностью, социалистическое государство может допустить частнособственнические капиталистические элементы. Но это лишь на время и лишь как мера оборонительного, отступательного характера. И очень важно, подобно Ленину во времена нэпа, об этом честно и прямо говорить. Ни о какой особой «модели», «соединяющей частную собственность и социализм», не может быть и речи. Закон самовозрастания капитала неизбежно приводит к тому, что мелкий капитал постоянно стремится к своему увеличению. Отсюда следует, что ситуация допущения частного капитала в условиях социалистического строительства мыслима лишь как временный этап борьбы социалистического уклада с капиталистическим, которая неизбежно должна окончиться победой либо одного, либо другого, что прекрасно доказал опыт нэпа и опыт Китая. В первом случае победила диктатура пролетариата и социалистический уклад, во втором случае капитал поглотил диктатуру пролетариата и победил капитализм, который хоть и строится под красным флагом, но от этого капитализмом быть не перестает. Если же говорить о социализме, то сама суть распределения «по-труду» подразумевает, что для оценки труда по качеству и количеству необходим жесточайший учет и контроль, осуществляемый в рамках единого хозяйства, единого субъекта экономики, который развивается по единому плану. Тотальность и целостность – одно из ключевых принципов социалистической организации экономики.

Практика развития СССР это подтверждает. Переход к рыночным методам в 1960-е гг. снизил производительность труда, усилил групповой элемент, теневую экономику и пр.

Одним из показателей экономического развития является рост производительности труда. Еще Ленин говорил, что обеспечение более высокой, чем в капиталистических странах производительности труда, – одна из основных задач социалистического строя. Так вот, во времена, когда доминировала тенденция преодоления товарного производства и укрепления централизованной плановой системы управления экономикой (в 1930-50 гг.), производительность труда росла. Когда же стали заигрывать с «рынком», она стала падать. Так, в 1950 г. Советский Союз по сравнению с США, Францией, Англией, ФРГ и Японией занимал пятое место по производительности труда в промышленности, уровень которой составлял 30% уровня, имевшегося в США.

Благодаря тому, что с 1951 по 1960г. темпы прироста производительности труда в промышленности СССР составляли в среднем 7,3% в год, уже к 1960г. Советский Союз вышел на третье место в мире по этому показателю, обогнав Англию и ФРГ и сохранив значительное превышение по сравнению с Японией (в СССР — 44% уровня США, а в Японии — лишь 22%).

В следующее десятилетие (с 1961 по 1970г.) среднегодовые темпы прироста производительности труда в нашей промышленности составили 5,6%. Эти темпы позволили известное время удерживать достигнутые позиции, хотя разрыв в показателях между СССР и ФРГ стал сокращаться.

С 1971 по 1975г. темпы прироста производительности труда удерживались в среднем как раз на уровне 6% в год, тем не менее, в 1975 г. мы оказались уже не на третьем, а на четвертом месте, пропустив вперед ФРГ.

Еще позже, когда началась открытая реставрация капитализма, нам говорили о том, что экономика будет более «эффективной». Сегодня, спустя 25 лет капиталистического развития, мы можем оценить плоды этой «эффективности». Таким образом, чем больше мы отдалялись от плановой экономики, вводя «рыночные механизмы», тем менее эффективной она была. И, напротив, чем больше в экономической системе было централизованности и плановости, тем больших успехов удавалось добиваться социалистическому государству.

7. Таким образом, из предыдущего тезиса следует, что советское общество не смогло перейти к коммунизму и было отброшено назад в капитализм не вследствие «неэффективности» плановой экономики и «чрезмерности» социализма, а вследствие недостаточности плановой экономики, «раннего» и местами незавершенного характера социализма, который неизбежно в условиях низкого старта (отсталая страна) и отсутствия мировой революции не мог в полной мере раскрыть всего своего потенциала. Но даже и того, чего он смог достичь, оказалось достаточным для преодоления колоссального отставания от передовых капиталистических стран. Начиная же с 1960-х годов, в особенности после «реформ Косыгина», стала усиливаться групповая собственность, а вместе с ней и местнический интерес. Децентрализация управления экономикой, культивирование товарно-денежных отношений, провозглашение прибыли как основного показателя эффективности производства, в условиях социализма приводило к тому, что руководство предприятия начинало ставить интересы своего предприятия выше интересов общественного производства, что не могло не привести к негативным последствиям для социалистической экономики с обобществленной собственостью. Номенклатура уже тоже не была заинтересована в радикальных изменениях в способе производства, в реальном, а не только номинальном, обобществлении труда. В этой связи показательно, что сверхцентрализованная система бюрократизированного аппарата сочеталась с усилением тенденции местничества, обособления предприятий, с децентрализацией в экономической сфере. Как сообщает Н.О. Архангельская, «в нашей стране обособление предприятий, в частности, проявилось:

– в стремлении отдельного предприятия получить больше прибыли, поскольку из нее формировались фонды развития предприятия и материального поощрения;

– в нарушении ради этого плановой дисциплины и изменении в силу этого характера труда;

– в завышении цен на свою продукцию, что вело к присвоению одними коллективами труда других;

– в фиктивном завышении объемов производства;

– в том, что коллективы, ставившие на первый план общественный интерес, оказывались в невыгодном положении по сравнению с остальными».

Стоит отметить, что еще в советские времена были идеи, предлагающие альтернативу идеям «расширения товарно-денежных отношений при социализме». В качестве примера можно привести проект Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации (ОГАС) В.М. Глушкова. Он предлагал радикальным образом перестроить экономическую систему и внедрить в плановое хозяйство информационно-вычислительные технологии, причем рассматривал это с точки зрения создания единой сверху до низу системы, построенной по принципу единого хозяйственного субъекта. Этот подход принципиально отличается от простого снабжения предприятий ЭВМ, что и так уже было. Есть все основания полагать, что в случае реализации подобных проектов можно было бы всерьез говорить о значительном шаге вперед в области становления процесса реального обобществления. Тем не менее, эти идеи не были приняты высшим партийным руководством, которое предпочло совершенствованию плановой экономики, использование отживших свой век, «рыночных механизмов».

8. Сегодня нам надо понимать, что социальной справедливости для трудящихся в условиях капитализма не достичь. Все разговоры о «социально ответственном бизнесе» и социальном партнерстве «работодателей» (а, точнее, работоотнимателей) и наемных работников есть вредные утопии. Задачами этих теорий является внушение трудящимся мифа о примирении интересов труда и капитала. Только смена формации с капиталистической на коммунистическую разрешит проблемы социального неравенства, установит общество подлинной социальной справедливости для всех. В этом обществе главной задачей будет не увеличение прибылей, а обеспечение полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества.

9. Современное состояние производительных сил позволяет намного легче реализовать многие социалистические положения. Если сто лет назад был политический субъект, готовый двигаться к революционному преобразованию общества на социалистических началах, но не доставало развитости в экономике и технологиях, то сегодня, напротив, уровень развития производительных сил вполне соответствует социализму и даже коммунизму, а вот политического (субъективного) фактора явно не хватает. Причин такому положению множество, но главное заключается в том, что новая формация не упадет с неба, а будет являться следствием социально-классовой борьбы между трудом и капиталом.

Только организация современного пролетариата в борьбе за свои коренные интересы сможет поставить на повестку дня практическое осуществление перехода из царства необходимости в царство свободы. Более того, только такая борьба сможет решить даже минимальные задачи, осуществимые в рамках капитализма (повышение заработной платы, индексация зарплат и пенсий, демократические права и свободы).

10. Нас часто пугают революциями. Революция это реки крови, говорят нам буржуазные пропагандисты. Нет, отвечаем мы. Реки крови во все времена делали именно контрреволюции, а революции останавливали реки крови.

Сегодня мы видим, что власть пугает народ революциями, намеренно отождествляя последние с «майданом».

Но мы прекрасно знаем, что революция – это коренное изменение общества и переход на более прогрессивную ступень развития. Более того, воздержание от революционной борьбы дорого обходится трудящимся. КПУ вела соглашательскую политику с режимом Януковича, а когда произошел социальный взрыв, его возглавили фашиствующие силы. Быть может, если бы КПУ вела себя иначе, то и влияние на протестные массы, вышедшие на майдан (а среди рядовых его участников были не только националисты) было бы более существенным.

Впрочем, история не знает сослагательного наклонения, но она своими многочисленными примерами учит нас тому, что социальных революций не нужно бояться, социальные революции нужно готовить.