Объединение марксистских кружков

у истоков рабочего движения в России

К концу 80-х годов (19-го столетия) в Петербурге имелся целый ряд не связанных друг с другом кружков – «большей частью марксистского направления, где изучались общественные науки, политическая экономия и особенно «Капитал» Маркса».

Кружки комплектовались из молодёжи, по преимуществу из студентов Технологического Института, который с начала возникновения социал-демократического движения и вплоть до революции 1905 года являлся одной из основных баз марксистов.

«Знакомство с теорией Маркса, и, в частности с «Капиталом», – вспоминает Красин, – чаще всего имело место у технологов просто уже по одному тому, что здесь можно было достать «Капитал», который в библиотеке имелся в 4 или 5 экземплярах, тогда как в библиотеках других высших учебных заведений книгу Маркса вообще нельзя было получить. Несомненно, что и соприкосновение с рабочей средой во время практических занятий в мастерских и на фабриках и заводах пробуждало у технологов интерес к рабочему движению».

Наибольший вес имел студенче-ский кружок, в который входили технологи: поляки – Лелеваль, Баньковский, Бурачевский, Косинский и Цивинский, русские Епифанов и Бруснев. Кружок установил связь с рабочими, и его члены, являясь сторонниками марксизма, вели среди них пропаганду идей научного социализма.

В 1889 г. кружком «была сделана первая попытка организованно объединить все студенческие кружки Петербурга и связать их с рабочими». /Существенную роль в этой работе играли М.И. Бруснев и В.С. Голубев/.

«Бруснев, – вспоминает Н.К. Крупская – был чрезвычайно умным и каким-то необыкновенно простым человеком, целиком ушедшим в рабочее движение».

«М.И.Бруснев, – характеризует его Красин, – был вполне сложившимся марксистом, великолепно знал всю тогдашнюю литературу социализма и был главным организатором и вдохновителем всей пропагандистской работы».

«В.С.Голубев был таким же марксистом, как и Бруснев, отрицал террор и в то же время вёл подлинную социал-демократическую работу, неутомимо шагал из одного рабочего района в другой, не возбуждая также, как и Бруснев, благодаря своему ультра-демократическому виду ничьих подозрений»...

Со стороны рабочих выдвинулся на руководящую роль в организации ткач Ф.А. Афанасьев, проведший всю жизнь на фабриках и зверски убитый черносотенцами в 1905 году в Иваново-Вознесенске.

«Имя Фёдора Афанасьева, – указывает Красин, – принадлежит к числу тех имён, которые на вечные времена должен чтить рабочий класс. Уже в те дни вся его жизнь была посвящена исключительно пробуждению сознания и организации рабочего класса. Несмотря на своё слабое здоровье этот человек носил в себе неисчерпаемый запас энергии и страсти и весь был полон планов, вечно будил и толкал менее развитых рабочих, организовывал кружки, кассы взаимопомощи, использовал каждое событие фабричной жизни, каждый номер газеты, чтобы указать рабочим на их интересы и призывать их к объединению, к борьбе за отстаивание своих интересов». Он воспитывал в кружках стойких борцов за рабочее дело».

«Фёдор Афанасьев был одним из того десятка руководителей тогдашнего рабочего Питера, которые стояли во главе нескольких подпольных рабочих кружков и выступали руководителями рабочих при отдельных, тогда ещё едва начинавшихся массовых выступлениях».

Весной 1891г. Афанасьев переехал в Москву и поступил на Прохоровскую мануфактуру. Вскоре в Москву с той же целью был направлен из Питера ещё и другой член организации – рабочий Хренов, который поступил на механический завод, а осенью переехал в Москву сам Бруснев и вошёл в группу Кашинского.

«Работа в Москве развивается довольно ходко, – сообщали Красину Бруснев и Кашинский, – привлечены десятки интеллигентов, вполне подготовленных для пропаганды, и Фёдору Афанасьеву удалось завести довольно широкие связи в рабочих кругах» и приступлено к организации «такой же сети рабочих кружков и того же направления, какие в Петербурге».

В августе 1897 года Афанасьев приехал в Иваново-Вознесенск. Много лет, до самой смерти, он жил, работал и боролся в этом текстильном крае – «царстве ситца и чахотки». Его знали ткачи и металлисты Иванова, Кохмы, Шуи, Тейкова. Рабочая молодежь любовно называла его Отцом. С приездом Афанасьева в Шую здесь усилилась революционная пропаганда. Он стал во главе Шуйской организации. Отсюда через И.В. Бабушкина шли корреспонденции в «Искру».

Летом 1904 года Федор Афанасьев возглавил Иваново-Вознесен-скую партийную организацию. Пятый год стоял на пороге. В январе Иваново-Вознесенские большевики подняли рабочих на стачку. Она была потоплена в крови, но борьба не затухала. 1 мая за городом была проведена массовка. А 12-го разразилась всеобщая политическая стачка, организованная большевиками во главе с Афанасьевым и посланцем Московской организации М.В. Фрунзе. Стачка длилась 72 дня. Ею было охвачено около 70 тысяч человек. Для руководства стачкой создали Совет рабочих депутатов.

В ходе стачки Совет превратился в настоящий орган рабочей власти. В.И. Ленин отметил: «Иваново-Вознесенская стачка показала неожиданно высокую политическую зрелость рабочих». И немалая заслуга в этом принадлежала Федору Афанасьеву.

В дни Октябрьской всероссийской политической стачки тысячи рабочих Иваново-Вознесенска, руководимые большевиками, вышли на улицы города с лозунгами: «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!» Они раскрывали ворота тюрем, освобождая политзаключенных.

Но и «черная сотня» не дремала. 22 октября (4 ноября) 1905 года (115 лет назад – ред.) громилы напали на рабочих. Небольшая горстка демонстрантов пробилась к реке Талке. Здесь их настигли черносотенцы, здесь принял лютую смерть любимый учитель иваново-вознесенских рабочих, их Отец.

Однако вернемся к 90-м годам 19-го столетия. Тогда в Петербурге объединено было двадцать кружков, которые охватывали главнейшие механические заводы города, в том числе Путиловский, Обуховский и Балтий-ский. Всю организационную работу вёл рабочий комитет, состоящий вначале исключительно из одних только интеллигентов-пропагандистов.

«Центром тяжести всей нашей работы, – говорил Красин, – была пропаганда. Пропаганда была поставлена с такой основательностью и даже академизмом, которых не наблюдалось в последующие годы».

«Сеть рабочих кружков, – вспоминает один из современников, – начала покрывать окраинные рабочие кварталы столицы, солидно и всесторонне подготовляя будущие кадры деятелей из рабочей среды», и вскоре число кружков «достигло 40 – 50».

Кружки организовывались двух типов, подобно тому, как это делали Федосеев в Казани и Абрамович в Минске, низшие и высшие. Руководители организации, «чтобы сделать рабочего вполне восприимчивым к идеям социализма, чтобы подготовить действительных вождей рабочего класса, способных разбираться в трудной обстановке борьбы с капиталом и самодержавием», полагали, что «необходимо прежде всего познакомить их с основами естествознания и, в особенности, с теорией эволюции, переходя от эволюции планетных систем к эволюции органического мира и к эволюции человеческих обществ и их институтов».

В соответствии с этими условиями шло обучение: в низших – грамоте, арифметике, химии, естествознанию; в высших – читались курсы по истории культуры, политэкономии и истории рабочего движения, излагалась теория научного социализма.

Стремились выработать из участников кружков вполне развитых и сознательных социал-демократов, которые могли бы заменить пропагандистов-интеллигентов и явиться организаторами и руководителями рабочего движения, создать «русских Бебелей».

«Мы, социал-демократы, – отмечает Бруснев, – шли к рабочим с целью приготовить из них преданных и сознательных руководителей рабочего движения, так как основой наших взглядов на рабочее движение было то, что «освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих».

Поставленные себе организацией задачи в значительной степени были ею разрешены. Воспитанные ею рабочие-пропагандисты явились через несколько лет основным ядром первой подлинной социал-демократической организации – «С.-Петербургского Союза за освобождение рабочего класса», созданной в 1895 году В.И. Лениным.

Систематическую работу организации сильно нарушала студенческая текучесть. ... Нужно было найти постоянную опору для организации, которая, несмотря ни на что, была бы преемственной, непрерывной. Такой опорой могли быть только сами рабочие.

Вследствие этого осенью 1890 г. организация приступила «к переустройству всей сети рабочих кружков на новых основаниях: каждый кружок имел своего руководителя или организатора из рабочих. Во главе всей организации стал комитет из представителей рабочих от районов и один представитель из интеллигентов». ...

«Была ли у нас программа, – спрашивает в своих воспоминаниях Голубев и отвечает: – в сущности мы не имели строго определённой программы и, с современной точки зрения, не выражали каких-либо строго партийных взглядов. Но нас называли социал-демократами в отличие от народовольцев. И это название в значительной степени было правильно. Мы не были народовольцами, потому что отрицали террор, потому что считали необходимым образование самостоятельной рабочей партии, потому что теоретически были близки к марксизму... Относительно самостоятельности рабочего движения нужно отметить, что оно было как бы нашим символом веры. Свою роль, как интеллигенции, мы понимали, как служебную и только временно руководящую».

«Идея, что освобождение рабочего класса есть дело рук самих рабочих, – указывает другой организатор Бруснев, – проводилась нами во всех рабочих кружках и была уже твёрдо усвоена нашими рабочими, даже не занимавшими руководящего положения»...

Зимой 1890-91 г. «брусневцы» руководили двумя стачками – на фабрике Тортон и в Порту. После этих стачек «особенно стала чувствоваться необходимость в постоянном печатном органе, где сообщались бы сведения о рабочем движении на разных заводах и фабриках».

Для удовлетворения этой потребности организация приступила к выпуску рукописной газеты. Составлял газету Голубев, иногда Бруснев «на основании материалов и корреспонденций, поступающих в центр из рабочих кружков». Газета переписывалась в нескольких экземплярах при помощи копировальной бумаги. «Номера газеты зачитывались до того, что от них в конце концов оставались лишь клочки».

В том же 1891 году организация приняла участие в похоронах писателя Н.В.Шелгунова, незадолго перед смертью которого, по инициативе своих рабочих членов, она преподнесла умирающему публицисту адрес.

«Читая Ваши сочинения, – писали в адресе рабочие, – мы узнали, как наши товарищи, рабочие Западной Европы, добились прав, боролись за них, соединяясь вместе. Мы поняли, что нам, русским рабочим, подобно рабочим Западной Европы, нечего рассчитывать на какую-нибудь внешнюю помощь, кроме самих себя, чтобы улучшить своё положение и достигнуть свободы».

Рабочие явились на похороны сплочённой группой и, хотя присутствовали далеко не все участники рабочих кружков, количество их, по определению Бруснева, «достигало 70-100 человек, но постороннему наблюдателю число участников могло показаться значительно большим, так как к процессии пристало много рабочих, случайно проходивших мимо и привлечённых необычайным зрелищем – участием рабочих со своим венком в похоронах писателя». Венок рабочие заказали сами, сами же составили надпись: «Указателю пути к свободе и братству».

Эта первая политическая рабочая демонстрация, организованная ими самими, демонстрация сознательной рабочей силы, произвела сильнейшее впечатление на администрацию.

По материалам кн. Н.М. Глаголева «Идеи научного социализма утверждаются в России» и ст. в ТР № 415 «Отец ивановских рабочих»