Люди труда вместе с блоком “Коммунисты - Трудовая Россия - За Советский Союз”

Интервью председателя Политсовета ЦИК РПК А.Крючкова корреспонденту газеты “Мысль” М. Агаповой

М.А. Анатолий Викторович, 1 сентября состоялась регистрация избирательного блока “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз”. Читателям, я думаю, будет интересно знать, кто явился его учредителями и кто еще входит в блок.

А.К. Блок “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” учредили РКРП и РПК. Соглашение об этом было подписано еще 2 августа. Каждый учредитель представляет интересы своих партий и союзников: РКРП – Движения “Трудовая Россия”, Конгресса советских женщин (КСЖ) и Объединенного фронта трудящихся (ОФТ), а РПК – Российской коммунистической партии-КПСС (РКП-КПСС), Союза народного сопротивления (СНС), Движения “В защиту Детства” (ДЗД), Союза рабочих г. Москвы. В последующем к блоку присоединился профсоюз “Защита”, а через нашу квоту в блок решил войти Российский комитет рабочих (РКР).

М.А. Помимо этого коммунистического избирательного блока зарегистрированы избирательные объединения “Союз коммунистов” и “Коммунистическая партия Российской Федерации”. Получается, что коммунисты не смогли объединиться и заставят избирателей мучиться вопросом – кому из них отдать предпочтение. Зачем это нужно было делать? Разве непонятно, что комдвижение вынуждено в результате действовать методом растопыренных пальцев, когда каждая его часть будет “тянуть одеяло на себя” и выступать в роли кто лебедя, кто рака, кто щуки?

А.К. Прежде всего, напомню, что мы – представители РПК – сделали все, чтобы добиться участия комдвижения в избирательной кампании единым блоком. О наших действиях по достижению этой цели газета “Мысль” подробно информировала своих читателей. Вина за отсутствие общего коммунистического блока целиком лежит на руководстве КПРФ и тех членах этой партии, кто поддержал его сепаратистский подход. Достаточно сказать, что оно не захотело даже сесть за стол переговоров с участием представителей всех компартий, когда по нашей инициативе XXX съезд СКП-КПСС призвал его к этому. Тем самым, я считаю, оно разоблачило себя. После этого факта все заверения, что они хотели единства, выглядят откровенно лицемерными.

Что касается “Союза коммунистов”, то, откровенно говоря, их появление на избирательной арене для меня оказалось несколько неожиданным. Появление не вообще, а в качестве самостоятельной избирательной структуры. Дело в том, что после раскола в Союзе коммунистов, случившемся в октябре 1993 года, и образования двух Союзов коммунистов – Пригарина и Степанова-Маркова – последний вплоть до сегодняшних дней почти никак себя не проявлял. В массовых политических акциях СК Степанова-Маркова не было видно. И вдруг самостоятельное избирательное объединение! Да еще зарегистрировавшееся чуть ли не самым первым. Тут не могут не возникнуть вопросы, на которые у меня нет пока убедительных ответов. Почему Степанов, заявив об участии “своего” СК в блоке “Коммунисты – Трудовая Россия”, вышел из него? Почему он не вошел в состав избирательного объединения “КПРФ”, если на одном из этапов заявлял о таком намерении? Понимает ли он, что при отсутствии реальных структур партии, разветвленной сети организаций невозможно собрать 200 тысяч подписей? Или он рассчитывает на чью-то помощь? На чью? Вкладчиков Мавроди, подписи которых, может быть, организует вошедший в “тройку” лидеров объединения Г.Афанасьев и его жена, немало сделавшая для спасения от краха АО “МММ”. Но тогда Степанов разоблачает себя как псевдокоммунист и откровенный карьерист, который ради “места” готов соединиться с идейным противником. Разве не понимает он, что не имея сколько-нибудь реальных шансов на сбор 200 тыс. подписей и преодоление 5%-ного барьера, он, тем не менее, введет в заблуждение определенную часть избирателей “коммунистическим” названием избирательного объединения и лишит их голосов блок коммунистов, имеющий реальные шансы на успех на обоих этапах?

Эти же вопросы обращены, разумеется, не только к Степанову, но и к тем, кто считает себя коммунистом и пошел вместе с ним.

М.А. В начале августа СМИ сообщили о создании блока “Коммунисты – Трудовая Россия – СНС”. Об этом писала и наша газета. Почему же тогда из названия блока исчезло упоминание об СНС?

А.К. Дело в том, что на заключительном этапе переговоров с РКРП по поводу создания избирательного блока С.Умалатова отказалась подписывать Соглашение об этом, а затем заявила, что и СНС не войдет в создаваемый блок. Попытка обратиться за поддержкой к Центральному Совету СНС, большинство которого, по моим сведениям, выступало за создание блока “Коммунисты – Трудовая Россия – СНС”, не увенчалась успехом. В этой ситуации, когда конференции РПК и РКРП проходили в тот же день, что и ЦС СНС, и некогда было обосновывать товарищам из РКРП правомерность сохранения в названии блока упоминания об СНС, пришлось пойти на снятие этой аббревиатуры. Так, вместо “СНС” в названии блока появилась фраза “За Советский Союз”. Но основные организации–учредители СНС, то есть РПК, РКП-КПСС и ДЗД, а также значительная часть реально действующих региональных организаций СНС участвуют в работе нашего блока.

М.А. Если я правильно поняла, С.Умалатова до какого-то момента была готова на создание блока с РКРП и “Трудовой Россией”? Что тогда заставило ее отказаться от первоначального намерения?

А.К. Да, 2 августа Сажи Зайндиновна была готова подписать соглашение о создании избирательного блока “Коммунисты – Трудовая Россия – СНС”. Накануне проект этого документа был согласован с нею и И.Шашвиашвили. Они полностью приняли его и 2 августа прибыли в Ленинград не только для награждения участников Великой Отечественной войны юбилейной медалью, но и для подписания Соглашения от имени СНС. Однако на встрече с представителями РКРП С.Умалатова заявила, что не будет подписывать его. Почему? Потому что от РКРП в тот день Соглашение собирался подписать только первый секретарь ЦК РКРП В.Тюлькин, а вторую подпись РКРП намеревалась поставить только 4 августа. Вот это обстоятельство – неокончательное подписание Соглашения именно 2 августа – явилось причиной отказа со стороны С.Умалатовой ставить под ним свою подпись.

Мне и моим товарищам тоже показалось, мягко говоря, некорректным изменение представителями РКРП договоренности о подписании Соглашения именно 2 августа. И мы заявили резкий протест против непоследовательности их действий. Но в то же время мы исходили из того, что эмоции не должны брать верх над здравым смыслом. А он подсказывал, что нужен блок левых коммунистов, блок партий и движений, действовавших до этого, как правило, вместе. Все это было сказано С.Умалатовой. Мы уговаривали ее и в Ленинграде, и в Москве изменить свое решение. Тем более, что В.Тюлькин звонил ей и просил извинения за перенос срока окончательного подписания Соглашения. Руководство РКРП было согласно на то, чтобы Умалатова возглавила федеральный список. Но все было напрасно.

М.А. Вы сказали, что обращение к ЦС СНС за поддержкой в пользу идеи создания блока “Коммунисты – Трудовая Россия – СНС” не увенчалось успехом. В то же время утверждаете, что большинство членов ЦС выступило за его создание. Но здесь очевидное противоречие.

А.К. Дело в том, что мы исходили из анализа позиций членов ЦС, которые нам были известны, а решение по участию СНС в блоке с РКРП и “Трудовой Россией” принимал ЦС в существенно измененном составе. Я знал, что три из пяти коллективных членов СНС, то есть РПК, РКП-КПСС и ДЗД (15 членов ЦС) выступили за участие СНС в блоке “Коммунисты – Трудовая Россия – СНС”, а два, то есть Постоянный Президиум Съезда народных депутатов СССР и Движение “Союз” (8 членов) – против. Из 20 региональных организаций СНС, созданных к 10 августа (к дню назначения ЦС) по крайней мере 11 высказались за блок с “Трудовой Россией”. Но 27 августа в работе ЦС приняло участие более полутора десятка человек, которые до этой даты не являлись членами ЦС и не были в соответствии с Уставом СНС кооптированы в состав ЦС, а значит не имели права участвовать в принятии решений. Кроме того, в голосовании принимали участие и члены Союза офицеров, который, как известно, не вошел коллективным членом в СНС, следовательно, по Уставу не имел права на представительство в ЦС. Тем не менее и те, и другие голосовали по всем вопросам, и при их поддержке Умалатова смогла провести решения, которые она запланировала.

Вообще, надо отметить, до начала заседания и при его проведении С.Умалатовой была допущена масса грубейших нарушений Устава СНС и элементарных процедур проведения такого рода заседаний. Поэтому мы не признаем решения ЦС, состоявшегося 27 августа, законными.

М.А. Повлияла ли информация с заседания ЦС СНС на позицию РКРП?

А.К. Она осталась, по моему мнению, почти той же. Соглашение от 2 августа почти полностью легло в основу решений, принятых совместной конференцией в тот же день, то есть 27 августа. Хотя не скрою, были споры по ряду вопросов. Это – по количеству региональных групп и по количеству первых мест в них для нашей части блока. Мы изначально считали оптимальным 8-10 региональных групп. РКРП на заключительном этапе увеличило их число до 32. Кроме того, они посчитали почему-то, что во всех региональных группах первым номером должны идти члены РКРП или их союзники. В конечном счете удалось найти решение только по второй проблеме, но и оно, конечно, нас не до конца устроило: только по двум региональным группам из 32 первыми в списке стоят представители нашей части блока.

М.А. Как выглядит состав кандидатов, включенных в федеральный список блока “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз”?

А.К. Могу назвать пока данные предварительного анализа этого вопроса. Причем, я думаю, читателю будет интересно воспринимать их с учетом состава кандидатов в Госудуму от избирательного объединения “Коммунистическая партия Российской Федерации”. Так, от нашего блока баллотируются 75 рабочих, бригадиров и мастеров (26%), от КПРФ – 26 (10%); директоров и заместителей директоров предприятий – 14 (5%) и 44 (16%), соответственно; руководителей частных фирм, банков, инвестиционных фондов – 0 и 3; работников сельского хозяйства – 2 и 9 (среди них 8 председателей колхозов и совхозов); профессоров, доцентов, научных сотрудников, преподавателей вузов и техникумов – 39 (15%) и 37 (14%); представителей творческой интеллигенции – 0 и 4; учителей средних школ, лицеев – 6 и 0; врачей – 6 и 0; депутатов Госдумы и Совета Федераций – 1 и 39 (14%); помощников этих депутатов – 0 и 20 (7%); депутатов законодательных собраний республик, краев и областей – 2 и 17; руководящих работников администраций – 0 и 5; профсоюзных работников – 4 и 3.

Как видно из этих данных, в нашем блоке явно больше рабочих, учителей, врачей, тогда как в объединении “КПРФ” больше директоров предприятий, руководителей частных фирм и банков, председателей колхозов, депутатов Федерального собрания, работников администраций.

В то же время по представителям науки и сферы высшего и средне-специального образования наш блок не уступает КПРФ, а даже несколько превосходит. Поэтому, на мой взгляд, блок “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” значительно лучше соответствует социальной структуре общества, в нем больше представителей трудящихся, а значит его кандидаты, будучи избранными в Госдуму, смогут лучше представлять и защищать интересы трудящихся.

Кроме того, я хотел бы обратить внимание и на то, что в региональных списках КПРФ рабочие, как правило, находятся в числе замыкающих. Только в двух региональных группах рабочим дали вторые места, а в остальных, в которые они вообще включены, их можно обнаружить на шестом и более далеких местах. В восьми региональных группах рабочим вообще не нашлось места.

В региональных списках блока “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” рабочие имеют представительство в 28 из 33 списков, причем почти во всех они идут под 1, 2 или 3 номером, только в 6 случаях ниже третьего места. Все это, я думаю, показывает на деле, а не на словах отношение РКРП и РПК, с одной стороны, и КПРФ, с другой, к представителям рабочего класса.

Особо хотел бы отметить тот факт, что в блоке “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” вошли коммунисты, которые до запрета КПСС боролись против ее трансформации в некоммунистическую партию, против капитализации общества, против горбачевских “реформ”, объединившись в рамках Движения коммунистической инициативы и Марксистской платформы в КПСС. На основе этих объединений сразу же после разгрома КПСС были созданы самостоятельные компартии, и они продолжали сражаться против углубления контрреволюции в стране. Это коммунисты, которые не ждали, пока Конституционный Суд разрешит заниматься политической борьбой. В РКРП и РПК нет партфункционеров, которые после контрреволюционного переворота ушли в “глубокое подполье” и занимали выжидательную позицию. В них нет бывших руководителей, у которых однажды уже была в руках и партийная, и государственная власть, но они не смогли уберечь партию и государство от поражения. Такие лица оказались в другой партии, тоже именующей себя коммунистической.

В наш блок вошли коммунисты и члены движений, которые не пошли в 1993 г. на “выборы на крови”, на содействие преступному режиму в протаскивании конституции, а значит, в узаконении антинародного режима.

М.А. Как прошла регистрация блока? Были ли осложнения с Центризбиркомом?

А.К. Документы на регистрацию блока и списков мы подали через три дня после конференции, то есть 31 августа. А на следующий день блок и списки были зарегистрированы. Правда, нашим товарищам пришлось поработать ночью над устранением технических недоработок. Но замечания Центризбиркома были справедливы, и я, например, не могу говорить, что он относился на данном этапе к нам предвзято. Хотелось бы, чтобы такое отношение сохранилось и на будущее.

В целом, считаю, мы прошли регистрационный период довольно удачно. Во всяком случае, уложились в намеченные сроки. Теперь начался второй этап – этап сбора подписей. Надеюсь, что и он будет пройден не менее успешно.

Опубликовано в газ."Мысль"

№ 17(86) 11 сентября1995г.