Выступление на Конституционном суде

Председатель Суда ЗОРЬКИН В.Д. предоставляет слово свидетелю Крючкову Анатолию Викторовичу.

Свидетель КРЮЧКОВ А.В., кандидат юридических наук (г. Москва). Уважаемый Суд, если позволите, я хотел бы дать здесь показания, как представитель одного из оппозиционных течений в КПСС, по двум вопросам. Первое, по вопросу: были ли изменения в КПСС, каков их характер. Второе, по вопросу: совершала ли КПСС противоправную деятельность в основном применительно к нарушению прав человека, как это заявлено в одном из ходатайств.

Уважаемый Суд, свои показания я буду давать на основе информации, которую я имею в связи с пребыванием в КПСС более 20 лет. Я почти все время был рядовым членом КПСС. Правда, последний год, перед выходом известных Указов, я был членом ЦК Компартии Российской Федерации. Был участником XXVIII съезда, второго этапа Учредительного съезда Компартии Российской Федерации. Участвовал в создании Марксистской платформы в КПСС. Юрист по образованию, кандидат юридических наук.

Мне хотелось привести свидетельства, на мой взгляд, существенных изменений в КПСС после 1985 года.

Мне представляется, это один из принципиальных вопросов. На мой взгляд, в партии шли процессы демократизации. Во-первых, реально воплощалось право на свободное выражение своего мнения, свободу отстаивать свои взгляды, существовала реальная возможность критики руководства партийных органов, вплоть до Генерального секретаря. С августа 1989 года я участвовал в работе различных форумов, выступал часто в трудовых коллективах, как говорил уже, был на пленумах, съездах, работал в программной комиссии. Я открыто говорил о своих взглядах на всех этих уровнях, а они по некоторым вопросам кардинально отличались от официальной партийной точки зрения.

В частности, в 1988 году я писал в «Правду» о том, что считаю грубейшей ошибкой совмещение поста Генерального секретаря с постом Председателя Верховного Совета. Неоднократно говорил о перерождении партийной верхушки, утверждал, что большинство партийной элиты не коммунисты и, в первую очередь, Горбачев. На заседании программной комиссии 13 июля 1991 года я выступал против принятия проекта программы за основу, считая его программой не коммунистической партии. Заявлял также, что руководство партии взяло курс на трансформацию КПСС в социал-демократическую партию, на капитализацию общества. Я заявлял, что перестройка, сначала преподносившаяся как средство революционного обновления социализма, пошла по пути ползучей контрреволюции, смены общественного строя. Ничего подобного раньше, естественно, говорить вслух не мог.

Во-вторых, появилась возможность объединения единомышленников в различных организационных формах: в партклубы, совещания секретарей, течения, платформы. Замечу, что в Уставе в то время еще не было соответствующей нормы, то есть жизнь в какой-то степени опережала регистрацию этих принципов демократических, на мой взгляд, норм. С середины 1989 года я участвовал в работе партийного клуба «Коммунисты за перестройку», который стал родоначальником известной демократической платформы в КПСС. Но, поняв курс ориентации этого партклуба и этой платформы, мы из нее вышли и участвовали в создании другого течения, другой платформы в КПСС – Марксистской платформы в КПСС. Ее основная линия заключалась в том, что мы выступали за ликвидацию существовавшей модели КПСС и общества, но мы были против ликвидации самой КПСС и против отказа от курса на социалистический путь развития. В то время в КПСС уже существовали и другие течения, оппозиционные руководству КПСС, я имею в виду Большевистскую платформу в КПСС и Движение коммунистической инициативы. Дело дошло до того, что в партии фактически появилась партия, я имею в виду партию Руцкого. Таким образом, фактически в КПСС появилась оппозиция, причем в нескольких вариантах. Ничего подобного, опять же отмечу, ранее, исключая ленинский период, не могло быть.

В-третьих, я свидетель совершенно иной формы выборов на XXVIII съезд, но в связи с тем, что об этом здесь подробно говорилось, я не буду раскрывать этот тезис. В-четвертых, меньшинство в партии, точнее его представители, не будучи делегатами, получили возможность быть участниками партийного съезда и непосредственно работать. Я считаю это огромным завоеванием, потому что раньше меньшинство не имело возможности доносить точку зрения меньшинства на самый высокий уровень. На Учредительном съезде наши представители, я имею в виду оппозиционных течений, имели возможность выступить с докладами, я имею в виду на Учредительном съезде Компартии Российской Федерации. Это тоже большое завоевание. На XXVIII съезде я непосредственно участвовал, мы имели возможность выступать от микрофонов. Мы имели возможность работать с делегатами в кулуарах. Мы имели возможность проводить пресс-конференции. Мы получили право делать заявление от оппозиции, эти заявления распространялись среди делегатов. Мы получили право на распространение среди делегатов всего пакета наших документов. Если Суд посчитает нужным, я могу приобщить один из экземпляров нашего пакета документов. Ничего подобного, я думаю, вы все были свидетелями предыдущих съездов, раньше не было.

В-пятых, не будучи делегатами съезда, мы, представители оппозиции в партии, получили места в ее руководящих органах. Я считаю это большим завоеванием, потому что здесь меньшинство получило прямую возможность доносить свои взгляды не через всякие этапы, когда глушились мнения, позиции, а непосредственно на самый высший уровень и проводить свою точку зрения, отстаивать ее. Подчеркиваю, ничего подобного ранее не было.

В-шестых, я был свидетелем демократизации организационных структур в партии. Я уже говорил, что появлялись совершенно новые формы, которые воспринимались самыми ярыми демократами как демократические нормы. Я уже говорил, появились партклубы, совещания секретарей, дискуссионные центры и т.д. На XXVIII съезде был официально учрежден Всесоюзный совет секретарей первичных партийных организаций. Кстати, демократы, входившие в демплатформу, настаивали на этом, это реализация их идеи. Они подчеркивали, что эта формула является основой механизма реализации тезиса о власти партийных масс. Поэтому я хотел обратить ваше внимание на то, что все эти формы позволяли легально существовать оппозиции в партии.

Уважаемый Суд, раньше КПСС выглядела монолитом не только в организационном, но и в идеологическом плане – партия единомышленников. Но в 1990-1991 годах она не была таковой. Я ее воспринимал как совершенно неоднородную организацию, состоящую из людей со взглядами от анархиста до монархиста. По сути дела, КПСС уже к середине 1990 года была партией из нескольких зародившихся в ней партий, основой для них были упоминавшиеся течения и платформы.

Вам, я думаю, хорошо известны примеры с демплатформой, которая фактически преобразовалась в Республиканскую партию России, и пример с партией Руцкого. Я хотел бы напомнить о намерениях известных политических деятелей Бурлацкого, Алексеева и Шаталина сформировать внутри КПСС оппозиционную ей силу на базе социал-демократии. Это январь 1991 года. Они не скрывали свои некоммунистические взгляды и решение покинуть КПСС, как только будет закончена организация сторонников. Это и их взгляды было официально опубликовано в «Литературной газете». Все эти силы ставили задачу ликвидации или, в крайнем случае, трансформации КПСС в другую, несоциалистическую партию. Она оказалась им не по силам. Но эту задачу продолжали решать.

Работа в составе программной комиссии XXVIII съезда все больше убеждала меня в том, что в КПСС фактически существовала пробуржуазная фракция, возглавляемая Горбачевым. Он вознамерился использовать партию при реализации плана по капитализации общества и в связи с этим изменить ее идейную базу таким образом, чтобы эта база оправдывала шаги по переориентации страны на капиталистический путь развития.

Уже в плане-схеме проекта программы КПСС (он опубликован в «Известиях ЦК КПСС» в 4 номере за 1991 год) был откровенный призыв к смене ее программных целей. Открыто провозглашалась цель стать иной партией не только по названию, но и по сути. Я не буду дальше анализировать проекты программ. Мне было важно показать, что и по программным позициям партия в 1990-1991 гг. существенно отличалась от прежней КПСС. Я думаю, сложнее было бы отстаивать свою точку зрения, если бы пришлось возражать против тезиса, противоположного тезису о неизменности партии. То есть, если бы утверждалось, что к августу 1991 года КПСС сильно изменилась, причем партийная верхушка выдвигала цели, реализация которых вела к отказу от социалистического пути развития и советского конституционного строя. В этом случае мне лично пришлось бы сложно доказывать нечто противное этому тезису.

Для нас же капиталистический курс, который взяла партийная верхушка, был очевиден. Дело шло к тому, что наметившееся и оформившееся идейно-политическое размежевание в КПСС грозило закончиться на XXIX съезде КПСС отторжением от нее пробуржуазной фракции Горбачева. Именно этого опасались демократы, то есть самоочищения КПСС, ее реального реформирования. В этом случае она превращалась из аморфной, оппортунистической и карманной партии Горбачева в мощную политическую силу, реально противостоящую капитализаторам нашей страны. Почувствовав это, они решили убрать ее с политической арены силовым способом. Я считаю, что косвенным доказательством возможности реформирования, обновления КПСС является образование новых коммунистических партий.

Уважаемые судьи, теперь я хотел бы дать свидетельства в связи с обвинением КПСС в противоправной антиконституционной деятельности. Я буду приводить их только к тому периоду, в рамках которого рассматривается ходатайство.

Утверждается, будто КПСС в последние годы нарушала права и свободы граждан. Нарушалось, якобы, право граждан на объединение. Достаточно взять сборники о партиях в СССР, их несколько, чтобы убедиться, что накануне августовских событий в России существовали десятки партий и политических движений. Многие из них зарегистрированы. Они могли заниматься всем, чем они хотели заниматься, и в чем сегодня некоторые из этих партий и политических движений нас обвиняют.

Например, в обращении «Демократической России» к внеочередному Съезду народных депутатов СССР в декабре 1990 года указывалось (я цитирую документ): «В рамках движения «Демократическая Россия» нами создана рабочая комиссия по земельной реформе, которая действуя в тесном контакте с Комитетом по земельной реформе Совета Министров РСФСР и аграрным комитетом российского парламента и опираясь на массовый характер движения, сможет наладить действенный контроль за реализацией земельного законодательства в России». Насколько я понимаю, может быть я не прав, это фактически одна из тех позиций, в которой нас обвиняют, что, якобы, мы подменяли государственные органы.

Мне неизвестны и кажутся невозможными факты отказа в регистрации объединений граждан демократической ориентации. В то же время я очевидец того, что миллионы членов КПСС, в том числе и я, лишены такого права без всякого на то основания.

Следующее право, которое, якобы, КПСС нарушала, – право граждан на собрания, митинги, уличные шествия. С февраля 1989 года я практически не пропускал ни одного сколько-нибудь серьезного массового мероприятия на улицах. Я имею в виду митинги, манифестации, пикеты. Да, поначалу были сложности с проведением этих мероприятий. Не было нормативной базы. Существовал разрешительный порядок проведения митингов и демонстраций. Но с начала 90-х годов демократы практически могли проводить эти мероприятия когда угодно и сколько угодно. Причем, нередко с нарушением закона. Никаких препятствий со стороны милиции в процессе уличных мероприятий демократы не имели. Не в пример сегодняшней ситуации, когда демонстрантов и пикетчиков просто избивают, когда сверху фактически провоцируют незаконные задержания. Если потребуется, я этот тезис смогу подтвердить.

Следующее право, которое, якобы, КПСС нарушала. Право граждан на свободу слова. Я свидетельствую то, что, по-моему, очевидно для всех: последние полтора года четвертая власть, я имею в виду средства массовой информации, была фактически полностью в руках демократов. Если О. Румянцев имел в виду нарушение прав тех граждан, кто мыслил не так, как демократы, то тогда он прав. Мы действительно ограничивались в праве на свободу слова, не говоря уж о сегодняшнем периоде. Коммунисты были фактически лишены теле- и радиоканалов. Большинство газет и журналов оказались под контролем демократов. Бывая на митингах, читая газеты, я могу свидетельствовать только одно: демократы могли говорить все, что им хотелось говорить.

Чтобы не быть голословным, приведу выдержки из нескольких документов «Демократической России» и демократического конгресса. Резолюция митинга, который проходил в Москве 20 января 1991 года: «Мы требуем отставки Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева и члена Политбюро ЦК КПСС Янаева с постов Президента и вице-президента СССР, роспуска Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета CCCР» – документ о задачах движения «Демократическая Россия», январь 1991 года. Исходя из оценки ситуации, совет представителей движения «Демократическая Россия» считает главными задачами следующее: «Деятельность Союза с демократическими организациями других республик, направленная на мирный конституционный переход власти от нынешнего руководства СССР во главе с Горбачевым к органам, пользующимся поддержкой и доверием населения. Для этого необходимо формирование на базе соглашений между республиками принципиально иных параллельных структур, которые будут способны вытеснить нынешнее союзное руководство и явятся основой для возникновения будущего содружества». Может быть, я опять что-то не понимаю, но я считаю однозначно, что это фактически готовилась почва для свержения законно избранной власти. Следующий документ: Заявление участников конференции демократического конгресса в связи с проведением 17 марта Всесоюзного референдума. Пункт 3: «Сохранять СССР, как социалистическое государство, значит сохранять господство аппарата КПСС над народами, подчинить их жизнь задаче соблюдения изжившей себя идеологии, принесшей уже людям столько горя». Пункт 4: «Сохранять СССР как советское государство – значит сохранять неэффективную систему государственного управления, утопающую в бесконечных прениях и спорах Советов разных уровней». И рекомендации: «Если отклонить общесоюзный референдум не удастся, провести до него или одновременно с ним республиканские референдумы, а на общесоюзном референдуме на вопрос о сохранении СССР ответить «нет».

И последнее. В связи с отсутствием, якобы, гласности. 15 июля 1990 года проходил митинг на Манежной площади, один из крупнейших, которые проводили демократические движения. Я приведу несколько лозунгов: «Коммунисты – палачи», то есть нас уравняли с фашистами; «Нет фашизму КПСС!». А раз мы фашисты, то и судить нас нужно подобающим образом: «Коммунисты – вперед к Нюрнбергу-90». Кстати, я отвлекусь на полсекунды. Если мне память не изменяет, его вспоминал как раз только что передо мной выступавший Сулакшин С.С. И приговор: «Каждому коммунисту по отдельному мавзолею». При движении манифестации мимо Кремля скандировали: «Красный флаг убрать с Кремля!». То есть убрать символ советского государства. Скандировали организаторы, призывают скандировать шествующих манифестантов: «Долой советский государственный строй, долой преступную государственную власть СССР, долой фюрера советской империи Горбачева, долой гомосоветикуса». Я очевидец того, что из программы, которая заявлялась на том митинге, практически все выполнено. Осталось реализовать только два лозунга: «Каждому коммунисту по отдельному мавзолею» и «Долой гомосоветикуса».

И последний тезис. Организационные структуры КПСС не прекратили свою противоправную деятельность, направленную на все большее обострение кризиса и создание условий для нового антинародного переворота. Во-первых, я как член ЦК Компартии России не привлекался руководством к каким-либо действиям после августовских событий. Сам я предпринимал попытки выйти на руководство Компартии Российской Федерации с тем, чтобы выяснить его позицию в связи с запретом нашей деятельности. Я получил однозначный ответ, что оно намерено заниматься только решением вопросов, связанных с устройством работников аппарата, и другими вопросами ликвидационного характера. Ни о какой партийной деятельности речь не велась.

Во вторых, организационные структуры были лишены абсолютно всех условий для работы – помещений, связи, финансов. В связи с этим мне представляется сложным утверждать, будто бы при отсутствии этих возможностей могла вестись какая-то координирующая деятельность противоправного характера.

Ведь сами демократы утверждают, что партия не могла существовать без демократического централизма, потому что был жесткий диктат сверху. Следуя их логике, без штаба все организационные структуры просто не могли действовать.

В-третьих, судя по письмам, а их к нам шло много (я еще представляю Российскую партию коммунистов), после августовских событий с разных регионов России, большинство из партфункционеров расстались с партией, они расселись по креслам совместных, коммерческих предприятий, руководителей госструктур, наместников Президента и так далее. Свои Горбачевы, Шеварднадзе, Яковлевы и им подобные “коммунисты” были на всех уровнях, поэтому я не могу представить ситуацию, в которой бы те, кому были близки новые порядки, восставали против них.

Я хотел бы подчеркнуть, что после августовских событий меня поразило как раз другое – бездействие партийного руководства, полнейшее политическое бездействие с их стороны. Я имею в виду политическое бездействие вне рамок организационных структур КПСС.

Я хотел бы подчеркнуть, что коммунисты не предприняли никаких попыток противодействия Указам Ельцина, хотя они восприняты были как незаконные, неконституционные. А ведь мы могли бы воспользоваться рекомендациями демократического конгресса, о котором я упоминал, с которыми участники конгресса выступали за полгода до августовских событий. Тогда они рекомендовали, цитирую: «Оказать гражданское неповиновение антиконституционным указам и действиям Президента СССР М.С. Горбачева и его команды». Конгресс был в Харькове, 27 января 1991 года. Тем более, как они поясняли, цитирую: «Акция гражданского неповиновения – общепризнанный в демократических обществах инструмент массовых политических действий».

Мы могли бы, наверное, последовать примеру самого Бориса Николаевича, который, посчитав неконституционными действия ГКЧП, не стал ходатайствовать в соответствующие инстанции, а призвал их не выполнять. Но так случилось, что незаконопослушная и некоммунистическая часть КПСС к тому времени ушла из нее, а коммунисты, я различаю понятия «коммунист» и «член КПСС» – они действовали и будут действовать в соответствии с законом.

Материалы дела о проверке конституционности

Указов Президента РФ, касающихся деятельности

КПСС и КП РСФСР, а также о проверке

конституционности КПСС и КП РСФСР,

том 2, Изд. "Спарк", М., 1996,

Пятнадцатый день суда,

31 июля 1992г.