Стратегия победы

Позади более 10 лет борьбы против режима, совершившего контрреволюционный переворот в Советском Союзе. Самое время оценить итоги этой борьбы, а главное – ее перспективы. Оценить не столько для того, чтобы кого-то обвинить, вылить на него гнев в связи с отсутствием ожидаемого и запланированного результата, сколько для внесения корректив в эту самую борьбу. Пока же создается впечатление, что 10-летний юбилей контрреволюционного переворота, состоявшийся в августе прошлого года, не стал мощным толчком для осмысления стратегии и тактики деятельности коммунистических сил. Ни на страницах газет, ни в конференц-залах не состоялись серьезные дебаты, основательный поиск ответа на принципиальнейший вопрос – можно ли считать избранную коммунистами стратегию борьбы стратегией победы. Создается впечатление, что в наших рядах укоренилось мнение, что главное шевелиться, действовать, используя традиционный набор мероприятий: пикеты, митинги, демонстрации, походы (марши) на Москву (или другие города), организация забастовок, выпуск политических заявлений, выпуск и распространение листовок и газет, обжалование действий режима в судах и, конечно, участие в выборах. Вопрос же о том, насколько опасна для режима деятельность из такого набора, насколько перспективна она при ставке на этот набор действий с точки зрения взятия власти, этот вопрос остается как бы в тени, второстепенным. Тогда как этот вопрос наиважнейший.

Не только цель, но и путь к цели должен быть истинным. Эта мысль, по достоинству оцененная и взятая на вооружение Марксом, вполне может быть оценена как закон, как золотое правило для руководства любого уровня и структуры. В политической деятельности ценность этой мысли многократно подтверждалась. Руководитель (коллективный орган или отдельный субъект), не понимающий значимость данного правила, главное – не руководствующийся им на практике, подобен слепому поводырю, капитану корабля с испорченным или вовсе без компаса. Разница в том, что и слепой поводырь, и капитан такого корабля вообще-то имеют шанс случайно выйти на запланированную цель. В политической же деятельности неистинный (ложный) путь в принципе исключает такую возможность. Здесь “авось” не помогает.

Давайте посмотрим, насколько опасна для режима стратегия борьбы, основанная на традиционных уличных акциях.

Спору нет, солидная демонстрация может произвести впечатление на местную или центральную власть. Было время, когда в Москве оппозиция собирала до полумиллиона манифестантов. Тогда власть в определенной мере была напугана и, опасаясь, что руководство оппозиции призовет манифестантов к решительным действиям, сама упредила их силовыми акциями, нападением на них и избиением. Всем памятны такие акции режима в Москве 23 февраля и 22 июня 1992 г., 1 мая 1993 г. Осенью того же года режим пошел еще дальше. Тогда на улицы Москвы 3 октября вышли от 300 до 400 тысяч человек. Вышли, чтобы прорвать блокаду, организованную бандитской кликой Ельцина вокруг Дома Советов, и выразить протест против установленного в стране режима. Но они были разогнаны автоматным и пулеметным огнем, стрельбой из танковых пушек. Тогда уже руководство оппозиции, прежде всего компартий, должно было бы осознать, что вывода даже многосоттысячных масс на улицы совершенно недостаточно, чтобы заставить преступную власть подчиниться их воле. Тогда бы уже оно должно было осознать, что одними лозунгами, какими бы грозными они ни были, одним скандированием типа “Банду Ельцина под суд!” эту банду не напугаешь и не заставишь ее сдать власть. Указанные выше события наглядно показали, что безоружную массу людей, даже полумиллионную, не так уж и сложно усмирить, остановить и разогнать, что знаменитого оружия пролетариата – булыжника, да прутьев, да древков от флагов в схватках с режимом, выкатывающим против масс бронетранспортеры и танки, совершенно недостаточно. Да если бы даже руководство оппозиции и могло бы снабдить протестные массы более серьезными средствами противодействия вооруженным отрядам режима, оно не имеет права использовать неподготовленные массы в горячих схватках.

Увы, никаких выводов оппозиция из тех уроков не извлекла и действовала по-прежнему. Результатом стало то, что митинги и демонстрации стали собирать все меньше и меньше людей. Не в последнюю очередь потому, что протестные массы разочаровались в их эффективности. Они увидели, что для власти эти акции стали иметь эффект телеграфного столба. Власть перестала их опасаться, о чем свидетельствовал тот факт, что на них перестали направлять огромные отряды грозного вооруженного ОМОНа, отделываясь направлением обычных нарядов милиции.

В 1998 г. был мощный всплеск протестных акций, прозванных “рельсовой войной”. Безусловно, оно вызвало беспокойство у власть предержащих. Не только беспокойство, но и тревогу. Но тревога – не страх. Не животный страх, не страх, который парализует волю к сопротивлению и заставляет подчиняться воле народа.

Таким образом, давление на власть с помощью уличных акций, “рельсовой войны”, голодовок, разрозненных забастовок, походов и маршей на города не может считаться победоносной стратегией борьбы за власть рабочего класса и его союзников. Это не значит, что такое давление, такие акции должны быть устранены из арсенала средств борьбы против преступного строя. Это лишь значит, что не на них должна делаться ставка, не они должны быть в основе стратегии победы.

В основе другой стратегии борьбы за власть лежит представление о возможности ее взятия с помощью избирательной урны. Приверженцы парламентской стратегии делают ставку на избрание в Госдуму конституционного большинства депутатов (более 300) и (или) “красного президента” России. Тогда, уверяют одни, можно будет изменить курс реформ в пользу народа, другие – сам строй. Итоги трех парламентских кампаний и президентских выборов, нескольких циклов губернаторских и местных законодательных избирательных кампаний показали иллюзорность подобных расчетов. В данном случае я не собираюсь повторять всем известные аргументы в подтверждение этой иллюзорности. Сошлюсь лишь на неоднократные признания бесперспективности парламентской стратегии борьбы за власть самих же ярых ее сторонников в лице руководства КПРФ. Последний раз такое признание последовало вслед за отнятием у думской фракции КПРФ нескольких комитетов.

Однако эта партия настолько больна “парламентским кретинизмом” (выражение Ленина), что, признавая в минуту просветления утопичность попытки сковырнуть преступную власть с помощью избирательного бюллетеня, она буквально на следующий день снова впадает в парламентский раж. Не прошло и месяца после заявления руководящего органа КПРФ о невозможности устранить преступный режим парламентским путем, как Г.А.Зюганов сообщил прессе, что “КПРФ активно готовится к общефедеральным выборам 2002-2004 г.”, что “определена программа-минимум: получить блокирующий пакет в Думе” и “объявлена программа-максимум: провести единого кандидата коммунистов и народно-патриотических сил на пост президента страны” (Сов. Россия, 11 июля 2002 г.). То есть, руководство КПРФ вместо штабов протестных акций, вместо организации Всероссийской политической стачки в качестве программы-минимум, требует от партии повсеместного создания избирательных штабов. Иначе говоря, вместо стратегии победы снова хватается за стратегию поражения.

Но ситуация была бы не столь печальной и мрачной, если бы речь шла только или главным образом о КПРФ, только о ее “парламентском кретинизме”. К сожалению, этой болезнью страдает почти все коммунистическое движение.

Да, на словах и в так называемом радикальном его крыле признается утопичность ставки на выборы как средстве взятия власти. Здесь тебе четко заявят, что они (выборы) рассматриваются только как вспомогательный элемент борьбы за власть. Без революции, мол, ее не возьмешь. И вообще, раз коммунист не может не быть революционером, то он по определению должен делать ставку на революцию. Казалось бы, вслед за этими совершенно правильными оценками последует программа реализации революционной стратегии борьбы. Но не тут-то было. Пропев дифирамбы революционной стратегии борьбы, коммунист-“революционер” начинает доказывать несвоевременность ее реализации. Мол, нет революционной ситуации, люди апатичны, поэтому при отсутствии революционного подъема слова о революции, о необходимости подготовки к ней будут выглядеть карикатурно... Одним словом, заключает “сторонник” революционной стратегии борьбы, сегодня не время для ее реализации. Надо, мол, быть реалистами и действовать сообразно складывающейся обстановке, пытаться прорваться в Госдуму, ограничиться легальным полем деятельности. Некоторые “сторонники” революции готовы даже порассуждать о важности нелегальной работы. Но не более. Попытки перевести разговор в практическую плоскость натыкаются на подозрения, а то и обвинения в провокаторстве. Мол, ты хочешь подвести партию под запрет.

Представляется, что настала пора определиться: или мы только называем себя коммунистами-революционерами, или мы действуем как коммунисты-революционеры: прекращаем спекулировать приверженностью революции, всерьез занимаемся реализацией революционной стратегии борьбы. Пора четко заявить, что всякие попытки уклонения от реализации революционной стратегии борьбы есть саботаж самой революции, признание вслед за Зюгановым исчерпанности лимита на революцию, в конечном счете – пособничество преступному режиму. Точно также следует оценивать попытки доказать невозможность или нецелесообразность реализации революционной стратегии борьбы в сегодняшних условиях. Каждый настоящий коммунист, член революционной партии, должен помнить, что несмотря на отсутствие революционной ситуации, на слабость политического авангарда рабочего класса и его союзников, на неготовность их самих к выступлению, партия должна систематически вести подготовку самой себя и масс к революции, считая это главным в своей работе. Каждый коммунист должен осознать, что признавать необходимость революции и не работать на нее – значит изменять делу революции, делу социализма, быть саботажником, пособником режима.

Каждый коммунист должен наконец усвоить, что только революционная стратегия борьбы есть стратегия победы в борьбе за власть рабочего класса и его союзников.

 

Опубликовано в газ.“Мысль”

№ 11(214) 4 августа 2002 г.